ровным и спокойным, и наконец она спросила:
— Неужели там было все так плохо?
Перед глазами Монро возникло безжизненное тело Франсиско в луже крови. Чувствуя, как ее охватывает ярость, она дождалась, поката не заполнила все клеточки тела, и, оторвав кусок липкой ленты, заклеила Бриден рот. Потом она взяла ее правую руку и подняла вверх: та начала задыхаться, выкатывая глаза. Монро немного подождала, а потом отпустила руку Кейт и, просунув палец под петлю на шее, ослабила натяжение.
— Для твоей же пользы, — сказала она, похлопывая Бриден по щеке, — будем надеяться, что у меня сегодня все пройдет гладко.
Монро убрала ноутбук и аксессуары в «дипломат» Бриден, сунула в ее сумку кошелек и ключи и, протерев все места, где могли остаться ее отпечатки, вышла из номера. Она повесила на ручку двери табличку «Не беспокоить» и потом отправилась в свой номер, где уничтожила все следы своего пребывания в нем.
Квартира Ричарда Бэрбанка занимала верхний этаж над офисами его компании, и на вошедшую в здание Монро, переодетую в Кейт, охранник не обратил ни малейшего внимания. Карточка-ключ на связке Бриден разблокировала кнопку вызова нужного этажа, и лифт доставил ее в облицованный мрамором вестибюль с одной дверью. Ключ беззвучно ее открыл, и она оказалась в доме Бэрбанка. Хотя свет был погашен, но огни ночного города, проникавшие сквозь стеклянную стену, давали достаточно света, чтобы она могла спокойно передвигаться по заставленным мебелью и устланным коврами комнатам. В гостиной Монро засунула трусики Бриден между диванными подушками и направилась на звук голоса, доносившийся откуда-то из глубин квартиры. Она остановилась у приоткрытой двери в кабинет и прислушалась к разговору по телефону, который, судя по всему, Бэрбанк вел с одной из своих многочисленных любовниц.
Она дождалась, когда беседа закончится, и потом вошла, направив пистолет на затылок Бэрбанка. Чтобы месть оказалась действительно сладкой, она бы предпочла убить его голыми руками, глядя в глаза, из которых уходила жизнь. Однако для ее плана требовалось всадить ему в голову пулю.
Ее шаги были беззвучными, но одежда большего размера шуршала, и Бэрбанк спросил, не поднимая голову от стола:
— Это ты, Кэти?
— Нет, ублюдок, — ответила Монро. — Кэти мертва, и скоро ты к ней присоединишься.
Бэрбанк обернулся и увидел дуло направленного на него пистолета.
Как и в других помещениях квартиры, свет в кабинете не горел, и было видно только силуэт Бэрбанка на фоне ночной иллюминации. Однако даже в этом скудном освещении Монро увидела в глазах Ричарда неподдельный ужас. Его руки задрожали, а взгляд метнулся в сторону телефона.
— Дай его сюда! — приказала Монро.
Бэрбанк протянул ей телефон и, неожиданно обретя спокойствие, протянул руки ладонями вверх и произнес:
— Послушай, у тебя нет необходимости меня убивать. Мы можем все решить. Я дам тебе все, что захочешь. У меня есть связи, есть власть — ты это знаешь. Тебе нужны деньги? Я дам тебе их. Я дам тебе столько, что тебе больше никогда не придется колесить по миру. Я могу дать тебе все, чего ты только пожелаешь.
— Если ты не сам Господь Бог и не умеешь воскрешать людей из мертвых, то ты не можешь дать мне то, что нужно.
Бэрбанк изменился в лице, но уже через секунду овладел собой.
— Ты не должна была пострадать, никто не должен был пострадать. Мы можем это обсудить, во всем разобраться и найти виновных.
— Заткнись! — скомандовала Монро. — Меня от тебя тошнит! — Она поставила ногу на кресло и подтолкнула его к нему. — А теперь сядь и держи руки и ноги так, чтобы я их видела.
Она просмотрела занесенные в память имена абонентов и, не найдя нужного, сказала:
— Сейчас мы позвоним Нчаме. Дай мне его номер.
От неожиданности у Бэрбанка буквально отвисла челюсть.
— Что?
— Ты меня отлично слышал, мерзавец! Дай. Мне. Номер. Нчамы.
Бэрбанк сидел не шевелясь, и Монро внутренне выругалась, раздираемая острым желанием причинить ему боль, несмотря на опасение испортить картину преступления, то есть поставить под сомнение тщательно подготовленные улики, указывающие на Кейт.
— Последнее предупреждение.
Бэрбанк снова никак не отреагировал, и она выстрелила ему в левое бедро.
Бэрбанк закричал и, согнувшись, схватился за ногу, и Монро заклеила ему рот липкой лентой.
— Мне повторить? — спросила она.
С глазами, полными ужаса, он отчаянно замотал головой, зажимая перепачканными кровью пальцами рану.
— Хорошо. Я рада, что мы достигли взаимопонимания. А теперь я жду номер телефона.
Бэрбанк показал на стол, и Монро толкнула ногой кресло, чтобы оно к нему подкатилось.
— Держи руки на виду и не заставляй меня прострелить другую ногу.
Бэрбанк кивнул и стал копаться в ящике.
— Стоп! — скомандовала Монро.
Поколебавшись, Бэрбанк подчинился и положил руки на подлокотники.
Монро подошла к столу, отодвинула от него кресло и, держа одной рукой нацеленный на Бэрбанка пистолет, другой открыла ящик. Покопавшись внутри, она провела ладонью под днищем и нащупала маленький рычажок. Она его повернула, и под действием пружины из стола выдвинулся потайной ящик. Проверив предохранитель, Монро сунула пистолет за пояс и кивнула Бэрбанку:
— Номер Нчамы!
Бэрбанк быстро терял остатки самообладания: это было видно по его осанке, дрожавшим рукам и выражению лица. Он достал из ящика блокнот и протянул ей. Монро жестом приказала ему отойти к стене и опуститься на пол. Он сел, прислонившись к стене, продолжая зажимать рану и не переставая стонать заклеенным ртом.
Монро с ухмылкой медленно подошла к нему. Его глаза расширились от ужаса, когда она наклонилась, приставила пистолет ко лбу и, не сводя с него пристального взгляда, нажала на рану.
Бэрбанк дернулся, издавая крик, заглушенный кляпом, и, подождав, пока он немного успокоится, Монро произнесла:
— Я сделаю тебе больно. Я сделаю тебе очень больно, если ты дашь мне повод. Я ясно выразилась?
Он кивнул, выражая согласие.
Она опустила пистолет и резким движением сорвала с губ полоску ленты.
Он вскрикнул, и она жестом приказала молчать.
— Ты читал мое досье, — начала Монро, продолжая сидеть перед ним на корточках, — и ты знаешь, на что я способна в гневе и что анализ информации — мой конек. Поэтому тебе стоит поверить мне на слово, когда я говорю, что знаю, почему ты оставил Эмили гнить в Африке. — Ее голос звучал тихо, монотонно и безжалостно. — Не советую тебе играть в оскорбленную невинность, потому что это обернется для тебя новой болью. Я знаю, что ты сделал, и знаю почему. Но я хочу знать, каким образом ты заставил Нчаму держать Эмили в Монгомо.
Сквозь стиснутые зубы и срывающимся голосом Бэрбанк ответил:
— Я выдал ее за самозванку.
— И приказал Нчаме убить ее?
— Не совсем так.
Монро снова нажала на рану, и он выругался сквозь стиснутые зубы.
— В этом не было необходимости, — пояснил он. — Нчама сказал, что обо всем позаботился.
