Лира Лир

Книга шестая

«Объявите меня прокаженным. Синьор! — чтобы я мог шататься всюду и никто бы не приставал ко мне!» — Синьор Беневоленте был так глуп, что даже не мог удивляться — он только загрохотал, как пивная бочка, выслушав эту странную просьбу.

(Ант. Фиренчеоли.)

«Пора чужие небосклоны…»

Пора чужие небосклоны
Враждебным оком воспытать.
Питомцев радужной Сорбонны
Петь и беспечно умалять.

Как взгроможденные святыни,
Касаясь моего огня,
Слепорожденных в дольнем крине
Вздымают на носилках дня:

Так я, скрежущими руками
Расцепливая мрак, сон жизненный…  —
Впиться, Кавказ, горными выями
В очи твои мне.

И — ах — не раз добраться —
Круча куч, немогутные взоры:
Небесный арбуз катит тяжко
Любви задохшейся иго.

1915

«Ленивее серебряных цветов…»

Ленивее серебряных цветов
Над Нальчиком стынут небеса.
Но от дремучей яси
Складываются руки.

От воздушного залива
Руки тающие раскинь,
Медленная прорубь,
Рыб свободных отпускай.

Души легче не уходят
В колебаях сожженных мучениц!
У залива Нальчик круто к омуту:
Криво камни горкой.

1915

«Дух вольный легко веет…»

К.Г. Лексу

Дух вольный легко веет,
Улыбка мира, Нальчик!
Ты нежнее глаз синих.
Мудрых ущелий таинник.

На тоненьком стебле
Вырастает он над Кабардой;
Вихрь с гор, свистун сладчайший,
Плащами ударяет тело.

Небесные звери
Ложатся к тебе на плечи.