Первый раз я стал на коньки, когда мне было лет пять, а может быть, и того меньше. Как сейчас помню, это были очень старые, доставшиеся мне в наследство от старшего брата Володи, «снегурочки». У него и у сестры Тони к тому времени уже были клепаные «гаги», а я еще три-четыре года прикреплял свои к валенкам при помощи шпагата и карандашей. Карандаши я доставал в ученических ранцах брата и сестры.
Научившись как следует бегать, я тут же «заболел» хоккеем. Мы играли по вечерам: два брата и сестра против отца. Сначала он нас побеждал легко, потом забрал себе для усиления Тоню. Сражения шли азартные, долгие. Только когда мать выйдет на крыльцо, прикрикнет: «Да будете вы сегодня спать укладываться?» - мы нехотя возвращались в комнаты, сбрасывали коньки и аккуратнейшим образом протирали их, складывали мячи и клюшки.
Кстати, о клюшках. Делали мы их с братом тогда сами. Выпиливали из фанеры крючки и скрепляли их мелкими гвоздиками. Потом эти крючки приклеивали к палкам и плотно обматывали сыромятным ремнем. Получались, правда, у каждого своеобразные, сделанные стро-го по индивидуальному вкусу, но, в общем, совсем как настоящие.
В 1935 году мы переехали из маленького деревянного домика в новый - четырехэтажный, кирпичный. Рядом с ним, всего метрах в двадцати, была чудесная травяная площадка, а за нею начиналось маленькое болотистое озеро, которое все мы почему-то называли «бочагой». Площадка служила нам прекрасным летним стадионом, а «бочага» - зимним. Помню, лед еще совсем некрепкий, трещит даже под нашим ребячьим весом, а мы уже носимся по озерку со своими самодельными клюшками.
Здесь каждый день возникали жаркие, принципиальные спортивные битвы. Играли, как правило, подъезд на подъезд, улица на улицу, двор на двор.
В этих «свободных», не связанных никакими офици-альностями играх как нельзя лучше крепли, развивались индивидуальные качества и наклонности каждого. Хорошо помню, уже с самых первых своих шагов в хоккее я почувствовал непреодолимую страсть к скорости, к обводке, к стремительным проходам. Когда они мне удавались, ребята говорили:
– Здорово, Севка!
В 1935 году Сестрорецк выставил свою команду на первенство Ленинградской области среди школьников. Началось первое в моей жизни официальное состязание. В команду города Сестрорецка я вошел, когда мне едва исполнилось двенадцать лет. На два года старше был мой брат Володя. Должен сказать, что он и в футбол и в хоккей играл намного лучше меня. Он отличался точными ударами по воротам, комбинационным талантом. Он «выдавал» такие мячи, что не забивать их было просто невозможно. Я не сомневаюсь, что при удачно сложившихся обстоятельствах он стал бы яркой звездой в нашем спорте.
Помешала война. В 1942 году Володя окончил Ленинградское училище зенитной артиллерии и отправился на фронт. В одном из тяжелых боев с прорвавшимися танками противника, командуя огневым взводом, он получил тяжелое ранение, навсегда отрезавшее ему пути к спорту. Я пишу эти строки и думаю о том, сколько ярких, самобытных талантов погубила война, погубила, так и не дав им раскрыться… .
Война. Я заговорил о ней, и сразу вспомнился один из самых любимых товарищей тех лет, тоже партнер по сборной Сестрорецка среди школьников, Федя Чистяков. О нем хочется обязательно рассказать подробнее.
Я уже писал, что в тридцатых годах наша семья въехала во вновь отстроенный четырехэтажный дом. В этом же доме поселилась семья Чистяковых. Тогда и началась моя дружба с Федей, которая с каждым годом становилась все крепче и крепче.
То, что наши отцы были потомственными пролетариями, то, что они долгие, долгие годы работали на одном заводе, наконец то, что мы очень увлекались спортом, сближало нас. Летом и зимой мы были вместе - на футбольных и хоккейных полях, в школе и дома.
С Федей никогда не бывало скучно. Затеи его всегда были неожиданными, интересными. Даже то, что многие считали простым озорством, оказывалось закалкой воли и смелости.
Однажды летом, например, Федя потихоньку взял из дому корыто, в котором его мать обычно стирала белье, и отправился в плавание по «бочаге». Плыл он стоя в корыте и отталкиваясь шестом. Мы, сестрорецкие мальчишки, стали соревноваться с ним, но ни у кого ничего не получалось. Плоскодонное, крайне неустойчивое «судно» немедленно переворачивалось, и мы оказывались под корытом в холодной воде. Федя же управлял им виртуозно, стоя как изваяние и делая всевозможные повороты и пируэты. Как-то он поплыл на корыте даже по Финскому заливу, страшно напугав свою мать.
Вообще Федя чувствовал себя на воде не менее уверенно, чем на суше. Он прекрасно плавал, любил нырять с вышки и мог долго продержаться под водой.
В хоккее Федя выступал полевым игроком, а летом.
на футбольном поле, защищал ворота. Скажу без прикрас, он был необыкновенно отважным вратарем, не боявшимся никаких мячей. Он стоял, что называется, насмерть и доставал такие мячи, которым могли бы позавидовать нынче многие игроки классных команд. Отлично играл он и в хоккей. Для меня несомненно, что, если бы Федя продолжал заниматься спортом, из него вырос бы первоклассный, замечательный спортсмен.
Но и в его судьбу вмешалась война. Федя ушел на фронт. Он стал бойцом особого лыжного батальона и, по словам однополчан, всегда был примером отваги, выносливости, бодрости. 6 июня 1942 года бригада, в которую входил батальон, подверглась невиданно ожесточенным атакам фашистов, пытавшихся прорваться из демьянской группировки к Холмскому шоссе. Противник превосходил обороняющихся в пятнадцать-двадцать раз и был поддержан мощной артиллерией и авиацией. В этом бою Федя Чистяков уничтожил из пулемета, кстати сказать собранного им лично из остатков старого оружия, более 120 гитлеровцев, помог своему батальону, несмотря ни на что, удержать обороняемые позиции. Он совершил подвиг, который ставит его в один ряд с самыми прославленными героями Великой Отечественной войны. Он дрался до последней капли крови и погиб на боевом посту.
Тяжело думать, что нет с нами сегодня верного друга, что он ушел из жизни так рано. До сих пор остра боль утраты. Но все мы - сестрорецкие, заводские - горды тем, что наш Федя сражался в самых первых рядах защитников Родины.
В сборной команде школьников города Сестрорецка по хоккею играл с нами человек, которого сотни тысяч любителей футбола видели не раз. Звали тогда этого человека Аликом, фамилия его - Белаковский. Алик был у нас вратарем, играл очень точно и красиво.
Прошли годы, Алик Белаковский закончил военно-медицинскую академию, стал офицером Советской Армии, но свою давнишнюю любовь и привязанность к спорту не забыл. Эта привязанность и привела его в ряды футбольной команды мастеров ЦСКА, где он работает врачом вот уже пятнадцать лет. И если вы увидите теперь на стадионе за воротами армейской команды человека в белом халате, с ящичком-аптечкой в руках - знайте, что это наш, сестрорецкий, Алик Белаковский - человек, который является не только хорошим врачом, но и хорошим футболистом.
Вот какие ребята были в нашей команде в тот памятный год, когда мы начали свое первое официальное состязание на первенство Ленинградской области.
Сыграли мы неожиданно хорошо, вышли в финал. Финал игрался на стадионе имени В. И. Ленина - самом большом и красивом тогда в Ленинграде. Трудно даже передать словами, какую мы испытывали радость и гордость. А тут еще победа, первое место - и нам в качестве приза вручают настоящие клюшки. Мы просто не верили своему счастью. Приехал я домой, отец, только что вернувшийся со смены, спрашивает:
– Ну как, победили?
– Победили, отец,- ответили мы с братом хором. - А зрителей много было?
Мы замолчали. Зрителей было совсем немного: наша мама Лидия Дмитриевна, сестренка Тоня и еще несколько увязавшихся за ними мальчишек.
– Вот это жаль! - посетовал отец.- И почему у нас так безразлично к детскому спорту относятся? Взяли бы и провели этот матч перед началом крупного состязания. И ребят подбодрили бы, и взрослых бы заставили серьезней смотреть на них.
Бесконечно благодарен я своим родителям за то, что бережно поддерживали они в нас, своих детях,
