прямо из песка и в песок же осыпались.
Пару минут на горизонте пробежала пропавшая башня Амината. Один раз в небе завис ковер- самолет.
— Ну сколько можно над собой издеваться?! — наконец не выдержал Самсон. — Что мы пешком топаем, когда средство передвижения у Гучи в кармане!
— Ты это о чем? — не понял его Бенедикт.
— О платке. Забыл, что ли, как у отшельника оказался?
— Забыл, — честно ответил ангел, — я как увидел Марту, так обо всем и забыл.
— Кажется, я чего-то не знаю?
— Понимаешь, Гуч, тогда, на привале… — хотел объяснить Самсон, но не успел — к ним приближались всадники верхом на верблюдах.
Низкорослые, кривоногие джигиты дико вопили и махали кривыми саблями. На их головах были намотаны тюрбаны черного цвета, свисающий конец которых закрывал нижнюю часть лица. Те, что горячие парни настроены агрессивно, было ясно даже Бенедикту. Бандиты окружили путников. Один из них, кругленький коротышка, как оказалось потом, главарь, спросил:
— Кто ви такие? Зачем нарушили благословенную границу Фрезии, а? — Говорил он так же округло, с мягким акцентом и тянул гласные.
— Пешеходы, — ответил Гуча, кляня себя за то, что не удосужился расспросить Марту о ее ближайших соседях.
— Вах! А я, глюпый Хасан, думал, что вы наездники! — пошутил главный. Остальные с готовностью рассмеялись, будто замечание было очень остроумным. — Зачем в столицу идете?
— Может, мы не в столицу, — огрызнулся Самсон.
— Ха-ха-ха! — громко рассмеялся главарь. — Куда еще можно идти во Фрезии, как не в столицу? У нас в стране только один город, и это великий город!
Бандиты сняли тюрбаны и почтили величие главного города в королевстве. Горячее солнце поплясало на лысинах и брызнуло в стороны. Друзья зажмурились.
— Слюшай, я тебя спрашиваю, зачем идете. А ты что мине говорить? Иду — не иду! Ай-ай-ай, нехорошо над старым человеком смеяться. Зарежю. — Толстый предводитель протер саблю полой своего развевающегося одеяния и нахмурился. — Ну?
Прежде чем осторожный черт успел придумать подходящий ответ, Самсон влез в разговор:
— Жениться на вашей принцессе идем, или королеве, или кто у вас там! Так что повежливее, вы разговариваете с будущим правителем этой страны!
Смеялись бандиты долго, ржали даже их верблюды, с зависшего в небе ковра-самолета тоже донесся тонкий женский смех.
— Дорогих женихов надо с почетом проводить до дворца. — Главный слегка кивнул головой, и дюжие молодцы из его отряда разостлали на песке три разноцветных ковра. — Ложитесь! Замуж выходить будем!
— Драться мы сейчас будем, — мрачно проговорил черт поудобнее перехватывая посох.
— Э, дарагой, зачем так обижаться, у нас договор с Гуль-Буль-Тамар. Лицензия на извоз тоже в порядке, налоги платим исправно, так что прошу на ковер, пожалуйста!
— Самолет? — поинтересовался Бенедикт.
— Самолет, — подтвердил главарь таксистов.
— Может, поедем, а? — неуверенно подал голос Самсон.
— Не нравится мне все это, — с сомнением проговорил Гуча. — Подвох здесь какой-то, нутром чую!
— Вай, дарагой, ты что такой недоверчивый? Все равно в столицу идете, садись, подвезем! — Главарь сделал широкий жест рукой, указывая на ковры.
— А на одном что, нельзя?
— Слюшай, ты сколько весишь, а? Не знаешь? Вот, а говоришь, на одном! Меня за перевозку лишнего груза лицензии лишат.
— Кто? — удивился черт.
— Кто-кто! Служба безопасности воздушного пространства, вот кто!
Гуча пожал плечами и кивнул спутникам, соглашаясь продолжить путь предложенным способом. Они покидали на ковры пожитки и устроились на мягких подушках, которые быстро положили разбойники чином помладше. Пилоты, если можно так назвать водителей летающих половиков, уселись рядом и принялись бормотать заклинания.
В воздух поднялись одновременно, и, сохраняя одинаковую высоту, три ковра-самолета полетели на юг. Гуча довольно спокойно переносил полет, Бенедикт, привыкший к перемещениям по воздуху — тоже, а вот Самсону пришлось туго. Его замутило в первую же минуту. Рыжий принц попробовал было посмотреть вниз, но отшатнулся от края, позеленев лицом. Так и просидел всю дорогу — вцепившись в длинный ворс и закрыв глаза.
Под ними проплывали небольшие оазисы и караванные тропы, белеющие на песке скелеты и отбившиеся от каравана верблюды. На горизонте маячила столица, переливаясь белыми башенками, сверкая фонтанами. Маня к себе, обещая усталым путникам покой и прохладу.
Гуча с трудом стряхнул очарование сказочного города и обернулся к Хасану. Тот сидел с довольным видом, точно кошка, поймавшая мышь и предвкушающая пир. Подозрения, возникшие у черта еще при посадке, всколыхнулись с новой силой.
— Куда сейчас? — спросил Гуча.
— Прямо во дворец, к ослепительной Гуль-Буль-Тамар! Давно я такую отменную добычу не привозил! Вах! — Хасан был так погружен в приятные мысли о вознаграждении, которое скоро получит, что даже забыл, с кем говорит.
— Добычу, значит? — задумчиво произнес черт и посмотрел на летевшие впереди ковры. — Добычу…
— Слюшай, что ты переживаешь? Жизнь будет что надо, каждый день рахат-лукум будешь кушать, пэрсики, массаж тебе будут делать… — Бандит замолчал, почувствовав на своем горле холодную сталь ножа. — Вах?! Так би и сказал, что пэрсики не любишь, зачем сразу ножик?
— Дай сигнал своим джигитам, чтобы шли на посадку.
Толстяк сложил ладони рупором, поднес их к губам и заорал:
— Майна, майна! Куда летишь, майна, говорю!
Ковры-самолеты плавно опустились на небольшую площадку у городских ворот.
— Теперь мы, — спокойным голосом, от которого, впрочем, у главаря таксистов возникло нехорошее предчувствие, приказал Гуча.
Ковер пошел на снижение и плавно приземлился рядом с остальными. Ангел уже разминал затекшие ноги, приседая и подпрыгивая, а Самсон, с зеленым лицом, полз к ближайшему кустику.
— Этот нам сегодня не помощник. — Черт проводил принца сочувственным взглядом и, не убирая ножа от горла онемевшего разбойника, обратился к двум другим:
— Ложитесь на ковры.
— Делайте, как он сказал, ишаки вонючие! Если он меня поцарапает, я с вас шкуру спущу! — взвизгнул Хасан. — Три шкуры спущу!
— За что ты его? — удивился Бенедикт.
— В рабство хотел продать.
— Дарагой, разве это рабство? Кушай шербет, пэр-сики! Ну ладно, не любишь пэрсики — тебе изюму дадут. Массаж каждый день! Сам бы туда пошел, любые деньги заплатил бы, лишь бы взяли!
— Не стой столбом, закатай их в ковры, — при-крикнул Гуча на непонятливого ангела и снова переключил внимание на пленника.
— И почему же ты до сих пор не продался?
— Не берут. Я не возбуждаю желания, — сокрушенно вздохнул тот.
— Какого желания? — не понял наивный Бенедикт.
— Сексуального, — пояснил всеведущий Гуча. — Этот гад в бордель нас продать хотел!
