Невозможно!
— Почему? — спокойно спросила Гризелла.
— Потому что так не бывает!
— Смотрите! — воскликнула лягушка, показывая на край разлома.
Тонкая змейка выползла из трещины и сверкнула серебряной чешуей. Ее изумрудные глазки посмотрели на присутствующих и замерли, остановив взгляд на Гризелле.
— Шшкорее, — прошипела змейка, — держите! Шшегодня я вмешшшшто веревки понадобилась! Шейщас я окаменею, а вы тяните!
Ведьма подскочила к змейке и смело взялась за нее, сжав руками у головы, лягушка тоже схватила живую веревку лапами.
— Тяните, — прошипела змея, выпучив от напряжения глаза. Кваква и Гризелла потянули.
— Сил не хватает. — Ведьма оглянулась и заметила удирающего со всех ног отшельника. — Ты куда, там же мальчики, им помощь нужна!
— Вот и помогайте, а меня это не касается!
— Аминат, помоги! — снова крикнула Гризелла. Серебряная веревка до крови врезалась в ладони, ноги скользили, и казалось, сейчас спасатели тоже рухнут вниз.
— Я в ваши дела не хотел лезть, втянули меня, теперь как хотите, так и вытягивайте.
— Там же сын твой! Тентогль!
— Он уже взрослый дяденька, знал, куда лез!
— Трус!!! — вскричала ведьма.
— Я не трус! — Отшельник на минуту остановился. — Это несправедливо!
— Что?
— Только они трое в яме погибнут, или вдобавок еще и мы трое сгинем в ней, есть разница?
— Ты же сильный, мы вытянем! — крикнула лягушка. Ее задние лапы были уже на самом краю провала.
— А вы можете мне дать гарантию, что я туда не свалюсь? — вскричал отшельник. — Что мы спасем их, а не какое-нибудь чудовище подземное, которое парней уже слопало и теперь нас захотело? Вы можете дать мне гарантию?
— Трус! — прошептала ведьма, но старик услышал, несмотря на увеличивающееся расстояние.
— Я не трус, — крикнул он, — я рационал! Я мыслю логически, а согласно логике — погибать за компанию глупо!
И Аминат побежал. Ему захотелось оказаться где-нибудь подальше, там, где тихо и спокойно, где никто не тревожит, не пытается склонить к риску. Где к нему не будут приставать с такими глупостями, как любовь, дружба, взаимовыручка.
— Эх, ты, — прошептала ведьма и заплакала.
— Плюнь на него, — прошипела змейка, — вы продержитесь. И я тоже. Надеюшшшь.
По волшебной змейке кто-то лез. Лягушка квакнула, а Гризелла затаила дыхание. На краю появилась ладонь, потом другая, потом показалась кудрявая светлая макушка.
— Бенедикт! — воскликнула ведьма.
— Он самый, — натужно произнес откуда-то снизу Гуча. — Принимайте! Кто на что упал, а этот конечно же головой вниз рухнул. Он не умеет по-другому. Тащите его, сам он не может — в обмороке.
Кваква посмотрела на Гризеллу, та покрепче перехватила змейку и кивнула:
— Принимай, я выдержу.
Лягушка с трудом разогнула перепончатые лапы и отпустила змейку. Потом бережно, словно ребенка, обхватила Бенедикта и рывком вытащила из пролома. Чингачгук вылез сам и подал руку карабкающемуся следом Самсону.
Старуха все еще держала серебряную змею.
— Гризелла, — отдышавшись, проговорил черт, — отпусти.
— Как «отпусти», а Тентогль?
— Нет его.
— Сыночек, — прошептала ведьма. Старые ноги ее подкосились, она села на камень и заревела.
— Гризелла, жив он, — успокоил ее Гуча. — Внизу ходов понарыто — видимо-невидимо. Как только упали, так он куда-то вбок юркнул. Еще кричал, что конь на его вопрос не ответит, а значит, он победит!
— Кого он побеждать собрался? — прошептал ангел, приходя в сознание. — Ведь с ним же никто не воюет!
— Делать ему нечего, — вскипела Гризелла. — В папаню пошел!
— Кстати, а где Аминат? — Самсон пребывал в блаженном состоянии. Кваква взяла его на руки и осторожно снесла вниз. Вор покачивался в больших лапах, словно в люльке.
— Сбежал он, — ответила Гризелла, осматривая поврежденные ладони.
Парни помрачнели. Как-то сразу испортилось настроение. Будто чужое малодушие и чужая трусость решили немного задержаться и замутить душу оставшимся.
— Пойдем, что ли? — робко предложил ангел, переживая новое состояние. Он никогда раньше не испытывал такого разочарования.
Остальные молча недобрали вещи и последовали за ним.
— Гризелла, — спросил на ходу Гуча, — а Аполлоша как, в порядке?
— В порядке, сдала на руки Брунгильде. Она с эскортом вас в Последнем Приюте ждет. Там же и наследник престола Полухайкин с женой, и Барон с цыганами, и даже бультерьерша прилетела.
— Быстро они. Уломал-таки Альберт чистюлю. Ангелок, а ты не жалеешь, что с Мартой так получилось?
— Как? — Ангел искренне удивился.
— Ну, что любовь кончилась?
— Она не кончилась, — твердо произнес Бенедикт. — Я до сих пор люблю Марту, принцессу из Рубельштадта.
— А как же Гризелла?
— Я и Гризеллу люблю, — так же просто ответил ангел.
— Он всех женщин любит, — рассмеялся Гуча. — Он и Басеньку любит, и Квакву твою.
— Как же можно их не любить? — удивился Бенедикт. — Они же все такие красивые и добрые.
— Ну да, палец в рот положи, откусят. Ой! — Лягушка сбросила Самсона на землю и попрыгала дальше рядом с Бенедиктом. Гризелла тоже прибавила шагу и пошла с другой стороны. — Вот не пойму, Чингачгук, — обиженно жаловался Самсон черту, пока тот помогал ему встать. — Ну хоть убей меня, не пойму, за что они так его любят? Что в Бенедикте такого, что женщины тают? В чем секрет?
— А секрета нет, — ответил Гуча. — Просто он всех любит и ничего взамен не требует.
— Почему не требует?
— Скажу тебе, как другу, только это между нами. — Гуча лукаво улыбнулся и прошептал: — Он не знает, что именно надо требовать!
— Как, — опешил Самсон, — совсем не знает?
— Совсем. Наивный он у нас, а у женщин это качество вызывает стойкий материнский рефлекс.
— Ну и ну, — только и смог сказать Рыжий.
Он поддал попавший под ногу камень и посмотрел вдаль. Они приближались к Последнему Приюту. Солнце стояло высоко над головой. Легкий ветерок взвихрял пыль под ногами. Самсон подумал о том, какой станет их жизнь после этого путешествия. О том, как они управятся с появлением волшебных существ и животных. Наверное, станет еще интереснее и опаснее.
Что-то большое закрыло солнце, на лица пешеходов набежала тень.
— Поберегись! — крикнул Гуча и сбил Рыжего с ног. Лягушка позаботилась об остальных — она просто сгребла в охапку ангела и ведьму и отпрыгнула метра на три в сторону. С неба что-то плюхнулось, как раз на то место, где только что шли люди. В воздухе запахло запушенным свинарником, а на земле появилась огромная коровья лепешка, метра полтора в диаметре.
— Что это? — Самсон сморщился и попытался отряхнуть с одежды комки навоза.
