– Я не хотел его убивать, – голос Джэйса дрогнул и стал тише. Дэн даже заметил в нем нечто похожее на сожаление. – Поверь мне, Дэн, я не думал, что это убьет его.
– Ты говоришь о Ральфе? – догадался Дэн.
– Ты же сам знаешь, он неоднократно просил меня сделать программу как можно жестче. Он настаивал, чтобы она была максимально приближена к реальности. Так что это не моя вина, а только его.
Свет начал понемногу тускнеть и распадаться на множество поблескивающих облаков.
– Что ты сделал с Ральфом?
– Когда я собрал ему эту секс-машину… Кстати, Дэн, это оказалось очень легким делом. Бедняга даже не понимал, что я просто снял волновые параметры его мозга. Ритмы альфа, бета и так далее… Все данные были у меня в руках, а недостающие он дал мне сам. Дэн, ты не представляешь, как он хотел иметь эту машину у себя дома.
– Но какое отношение имеет секс-машина к имитации полета?
Джэйс тихо и, казалось, смущенно засмеялся:
– У меня в руках оказалась карта его мозга, и мне не составило труда высчитать, на какие рецепторы следует воздействовать. Я сам сконструировал шлем, ввел в него карту мозга Ральфа и посылал в нужные точки электрические импульсы.
– Это невозможно! – крикнул Дэн.
– Для меня, Дэнни, мой мальчик, нет ничего невозможного. Шлем оказался для Ральфа миной замедленного действия, живой бомбой. Через шлем я делал с Ральфом, что хотел. Поднимал давление, увеличивал пульс. Ты же понимаешь, Дэн, что страх – это понятие физическое. Не нужно показывать ужасающие картинки, нужно лишь слегка шарахнуть током по одной маленькой точечке, и человек взвоет. А потом начинается цепная реакция – страх овладевает твоим телом и заставляет его действовать, но эти действия только увеличивают состояние страха. Биологическая обратная связь в бесконечности. Психосоматика, переходящая в сомопсихотику. Петля.
– То же самое ты сделал и с другим пилотом, Адером?
– Разумеется, – признался Джэйс. – А ты что хотел, чтобы после стольких лет изучения биологической обратной связи я остановился? Кстати, как много интересного я узнал! – восхищенно произнес Джэйс. – Знаешь ли ты, Дэн, что есть ноты, которые вызывают страх? Подозревал ли ты когда-нибудь, что звук сверхзвукового двигателя может заставить человека рыдать? Но для того, чтобы узнать все это, мне понадобились годы и годы. Я работал как черт. Я экспериментировал с инвалидами, людьми без рук и ног, и делал так, что через некоторое время они чувствовали свои отсутствующие конечности. Они начинали ощущать себя полноценными людьми.
«Он снова уходит от разговора», – обреченно подумал Дэн.
– Но ты никогда не любил Ральфа. Зачем же ты тогда… – попытался спросить Дэн и сразу догадался, каким будет ответ.
– Ты говоришь, что я не любил его? – спокойно спросил Джэйс. – Да я этого сукина сына просто ненавидел. Он всегда думал, что он умнее меня. Он помыкал мной, постоянно издевался, говорил, что все, чем я занимаюсь, – пустые игрушки.
– За это ты и убил его.
– Да! За это! – выкрикнул Джэйс. – Да, я убил его, но он сам в этом виноват. Он должен был испытывать программу полета и предупреждал меня, – Джэйс захлебывался в словах, речь его становилась бессвязной, но Дэн все хорошо понимал. – Я знал, что он когда-нибудь сядет в кабину имитатора, и поэтому ввел в память компьютера специальную программу для Ральфа. Никто не знал об этом, даже ты, Данно. Она была у тебя под твоим сопливым носом, а ты ее и не замечал. Программа сидела в компьютере и ждала, когда Ральф наденет шлем. Ты понимаешь? Мне даже не нужно было находиться в Дэйтоне.
– Боже мой, – прошептал Дэн.
– Как же это все просто сделать, если знаешь как! – продолжал Джэйс. – Вспомни, я ведь дни и ночи проводил в лаборатории. Ты думал, что я развлекаюсь, разве не так? Нет, Дэнни, я все время думал, как прикончить этого сраного вояку. Я искал возможность ударить по его мозгу, но так, чтобы никто не понял, что именно происходит. Вот тут-то я и решил использовать биологическую обратную связь.
– То есть ты сознательно поднял давление Ральфа, и он получил инсульт.
– Совершенно верно, – кивнул Джэйс. – То же самое случилось и с другим парнем, но его я не хотел убивать, я хотел только разделаться с Ральфом. Но я опоздал, я сделал свою систему слишком поздно, когда Ральфа уже отстранили от полетов.
– Джэйс, ты – убийца.
– Я никого не убивал, – уверенно ответил Джэйс. – Я не заставлял этих болванов садиться в кабину имитатора. Если ты помнишь, я к тому времени уже перебрался во Флориду и жил за тысячу миль от Дэйтона.
– Ты убил двоих человек, Джэйс.
– В отношении Ральфа я всего лишь исполнил приговор. Джерри Адер погиб случайно, но по вине Ральфа.
– Ты лжешь, Джэйс, но не в этом дело. Что ты собираешься делать?
– Ничего, – беззаботно ответил Джэйс. – Летчики умерли, все кончено.
– Обо всем, что ты сделал на базе, я расскажу доктору Эпплтону.
– Ты у меня и рта не раскроешь, – огрызнулся Джэйс.
– Джэйс, пойми, тебе нужна помощь.
Джэйс расхохотался:
– Кому? Мне? Мне не нужны ничто и никто. В моих руках жизнь и смерть каждого, кто находится рядом со мной. А теперь, когда я выхожу на Вашингтон, на Белый дом… Мне Смит обещал…
– А теперь расскажи, что ты делал с программами для Энжи? Для чего тебе понадобилась моя дочь?!
– Ее никто и пальцем не тронул.
– Рассказывай! – потребовал Дэн.
– Но с этим почти все закончено, тут даже и рассказывать нечего.
– Джэйс, говори, что ты делал с программами, или я прибью тебя!
Последовало долгое молчание. Дэн начал поднимать руки. Сейчас он был готов сорвать шлем и расколотить его о Джэйса.
– Я могу только повторить, что сказал: Энжи никто не тронул и пальцем.
– Скотина, – задыхаясь начал Дэн. – Ты только что рассказал мне, как убил двух человек, а теперь пытаешься уверить меня в том, что с Анжелой все в порядке? Предупреждаю последний раз – не скажешь, я снимаю шлем, и тогда держись.
– Чего ты так разошелся? – пожал плечами Джэйс. – Подумаешь, какое дело. Я всего лишь записал некоторые ее реакции. Здесь нет ничего особенного, то же делают и художники, когда рисуют чей-нибудь портрет.
Дэн начал приподнимать шлем.
– Зачем ты это делал? Для кого? Для каких целей?
– Дэн, пожалуйста, не снимай шлем, сейчас я тебе все объясню, – залепетал Джэйс. – Ты поймешь, что я здесь совершенно не виноват. Меня заставили.
Галактики вокруг Дэна светились мягким, теплым светом. Они величественно отдалялись, образуя бесконечность Вселенной и оставляя за собой голубоватые точки звезд. Картинка была абсолютно спокойной, не предвещавшей никаких неприятных неожиданностей, и тем не менее дышать Дэну становилось все трудней. Грудь сдавливало. «Господи, неужели приступ астмы? – подумал Дэн. – Боже, только не сейчас», – взмолился Дэн, и вдруг ему показалось, что шлем начал сжиматься. Дэн хотел сорвать его, но не мог пошевелить руками.
– Я могу заставить инвалида чувствовать руки, которых у него нет, – спокойно проговорил Джэйс. – А могу и ампутировать здоровые руки.
Дэн опустился на колени. Грудь его горела, дыхание застревало в горле.
– Шлем, который надет на тебе, запрограммирован. Точно так же, как шлем Ральфа, – от бесстрастного голоса Джэйса веяло смертельным холодом. – Мне не нужно было сканировать твой череп, Дэн. С тобой
