А ситуация была, прямо скажу, безнадежная.
Из сотни десантников сорок шесть были убиты и ещё двадцать два тяжело ранены и нуждались в срочной эвакуации для лечения в стационарных условиях. Да и состояние остававшихся в строю не внушало мне особых надежд, но, по крайней мере, они могли самостоятельно держаться на ногах, а в случае необходимости ещё и сражаться.
У Фреды осколком гранаты были перебиты обе ноги, и требовалась по меньшей мере неделя, чтобы заменить поврежденные кости и нарастить новую ткань.
Состояние пяти или шести человек было ещё более тяжелым и дополнительно осложнялось тем обстоятельством, что у нас просто не имелось необходимого оборудования, чтобы поставить их на ноги.
У сержанта Манфреда было сильно обожжено плечо, и, хотя он сильно страдал от боли, его состояние не вызывало у меня особых опасений.
Единственным из всех нас, кто не получил ни единой царапины, оказался лейтенант Куин, что само по себе могло бы стать весьма радостным событием, если бы одновременно не наводило на столь же малоприятные размышления…
За неимением других срочных дел, я направился к тому месту, где двое солдат делали сержанту переливание крови.
– Поздравляю, Манфред, – произнес я вместо приветствия, – с этой минуты вы лейтенант.
– Благодарю вас, сэр, но у меня нет никакого желания становиться офицером. Кроме того, осмелюсь доложить, что у меня нет специального образования.
– Не имеет значения, – успокоил я его. – Вы лейтенант и останетесь им до тех пор, пока либо не последуете за своим предшественником, либо я не сочту, что вы не способны к выполнению своих прямых обязанностей. Не сомневаюсь, что вы будете вести себя как и положено офицеру, а за адекватное поведение ваших подчиненных я готов поручиться прямо сейчас.
– Слушаюсь, сэр, – пробормотал он, явно недовольный неожиданным повышением по службе.
– Сколько ещё времени займет у вас эта операция? – обратился я к стоявшей рядом со мной женщине.
Она бросила быстрый взгляд на датчики переносной установки.
– Максимум минут десять, сэр.
– Лейтенант Манфред, через пятнадцать минут я жду вас в моей палатке, и мы обсудим неотложные дела.
– Слушаюсь, сэр, – повторил он неохотно.
Все присутствующие едва смогли скрыть улыбки…
Обстановка последовавшего за нашим разговором совещания произвела на всех угнетающее впечатление.
Манфред, обмотанный бинтами с ног до головы» походил скорее на мумию, чем на бравого солдата, только что произведенного в офицерский ранг.
Фреда, по причине своего ранения, сидела в неестественной позе, неловко вытянув перед собой закованные в гипс ноги.
Даже Куин, не получивший ни царапины, чувствовал себя явно не в своей тарелке.
Боюсь, что и мой внешний вид оставлял желать лучшего.
– Какое у нас положение с амуницией и продовольствием? – открывая совещание, задал я первый вопрос Куину.
– Не лучшее, сэр. Практически все наши запасы уничтожены скорписами. Максимум, на что мы можем рассчитывать, это на трехдневный запас продуктов. Еще хуже обстоят дела с энергетическим обеспечением и медикаментами. Здесь мы практически уже сейчас находимся на голодном пайке. Мы также остро нуждаемся в регенерационных препаратах, перевязочных материалах, новых палатках и, естественно, в боеприпасах…
– Достаточно, – остановил я его. – Картина ясна. Вы сэкономили бы немало времени, лейтенант, просто объявив, что у нас ничего нет.
– Когда мы можем ожидать прибытия ближайшего Транспорта с медикаментами? – спросила Фреда.
– Транспорта не будет, – отрезал я.
– Что вы имеете в виду? – удивилась она. – Всех тяжелораненых необходимо немедленно эвакуировать на базу.
– Наш флот вынужден был отступить под давлением превосходящих сил противника, – начал объяснять я, ненавидя себя за подчеркнуто официальный тон.
– Они бежали, – ахнул Куин, не имея сил скрыть охвативший его страх. – Чертовы ублюдки бросили нас.
– Можете считать, что и так, – сухо подтвердил я. – Ясно одно: в настоящее время мы можем рассчитывать только на себя.
Им потребовалось несколько секунд, чтобы переварить полученную информацию. Фреда и Куин обменялись тревожными взглядами.
– Проклятые трусы, – простонал Куин.
Фреда бросила меланхоличный взгляд на свои закованные в гипс ноги.
– Я никогда не доверяла этим молодчикам, – призналась она.
