размахивающих руками, очевидно споря. В одном из них он узнал Фрэнки, другой, молодой парень в красной куртке, был скорее всего заправщиком. Томас прислушался, пытаясь уловить суть разговора.
— Н-нну, п-пожалуйста, ж-жжалко в-ввам, что ли? — проныл заправщик, сдвигая бейсболку козырьком назад.
Рыжие пряди беспорядочно свисали вдоль щек, отчего голова напоминала растрепанный стог сена.
— Не может быть и речи, — отвечал Фрэнки.
— Н-нну о-о-чень вас п-ппрошу…
— Нет.
— Т-ттолько один а-автограф…
Фрэнки хлопнул его по плечу.
— Успокойся, парень. Сейчас я с тобой расплачусь, и мы тотчас уедем.
— Я п-подменяю б-босса. Об-бычно он сам в-всегда здесь. Старина Д-джордж.
Фрэнки вертел в руках стодолларовую купюру, то складывая ее, то распрямляя.
— Старина Джордж?
— Д-да. Н-но сейчас его н-ннет. Т-так что б-бензин — это м-мой подарок. Я д-даже д-добавлю вам чипсов в п-придачу. Н-нно п-позвольте мне ее ув-видеть!
— Кажется, речь идет о Перл, — произнес кто-то за спиной Томаса.
Он удивленно обернулся. Никого.
— Заправщик ее узнал. Кажется, он в нее влюблен.
Томас наклонился с сиденья в проход. Кто-то явно сидел совсем рядом. Это оказался ребенок с какой-то электронной игрушкой в руках, от которой разбегались пятна света что-то среднее между карманным фонариком и лазерной ручкой-указкой.
— Привет, Питер, — сказал Томас.
Ребенок не ответил. Пятна света исчезли — он выключил игрушку. Потом снял с нее колпачок, под которым оказался наконечник гелевой ручки, и нарисовал на подушечке указательного пальца две точки (означавшие глаза) и ломаную линию — рот. Затем поднял палец, развернув его этой импровизированной физиономией к Томасу.
— Привет! — И палец «поклонился».
— Привет. Как дела?
— Да так…
— Ты друг Питера?
— Угу. А можно мне задать вопрос?
— Конечно.
— Ты когда-нибудь боялся, что вот-вот умрешь?
Дверь автобуса распахнулась, и внутрь ворвался поток горячего воздуха, неся с собой запахи бензина и каучука.
— З-зздорово у вас з-зздесь, — сказал заправщик, входя.
Томас увидел в окно, как Фрэнки вошел в небольшое здание бензозаправки и двинулся между стеллажами. Должно быть, настойчивость заправщика пробудила в нем снисходительность.
Рыжий парень остановился возле кресла Перл.
— П-привет. Я — С-сесил В-вы для м-меня — в-величайшая из в-всех з-звезд!
Молодая женщина смотрела на него, полузакрыв глаза.
— Я б-бы в-всего лишь хотел п-попросить у в-вас ав-втограф, — добавил он.
Перл попыталась встать, но тут же тяжело рухнула на сиденье.
— О, черт! — пробормотала она.
Казалось, она пьяна Ее длинные ресницы слегка подрагивали. Потом она хихикнула.
— Что ж, Сесил, раз уж ты здесь — не мог бы проводить меня в туалет? Мне нужно пописать.
И в этот момент подъехал еще один автобус.
Его яркие фары пронзали ночь, словно два гигантских глаза Он резко, но бесшумно развернулся, едва не задев «таурус», и припарковался вплотную рядом с ними. Томас, слегка удивленный этим внезапным появлением, ждал, пока водитель выключит мотор, неотрывно глядя на автобус.
Ничего.
Он чуть приподнялся. Сквозь запотевшее стекло силуэт за рулем автобуса был почти неразличим. Все остальное было погружено в темноту.
— Что у них там творится?
В этот момент единственная горевшая буква О на неоновой вывеске Mobil затрещала и погасла. Дверь соседнего автобуса открылась. Шофер спрыгнул с подножки и исчез.
— Забавно, — сказал Питер. — Их там десять.
— Кого?
— Пассажиров в том автобусе, — объяснил ребенок, прижимаясь лицом к стеклу. — Столько же, сколько нас.
Томас глянул наружу, туда, где стояли заправочные автоматы. Фрэнки нигде не было видно.
— Откуда ты знаешь? Там ведь почти ничего не видно.
— Вот этого достаточно, чтобы увидеть, — сказал Питер, показывая свою ручку-фонарик.
Томас нахмурился. Что-то было не так, но он не мог понять, что именно. Однако чувство тревоги все нарастало.
— Точно такой же автобус, как наш, — снова заговорил Питер. — Та же марка, тот же цвет. Даже занавески такие же. Один в один.
В этот момент на парковке показался Фрэнки, нагруженный упаковками чипсов. Томас облегченно вздохнул. Он снова посмотрел на соседний автобус. Теперь ему удалось разглядеть пассажиров — их силуэты были смутными, но сосчитать их было можно. В самом деле, десять. Ближайший находился всего в паре метров от него. Томас постучал пальцем по стеклу, чтобы привлечь его внимание.
Никакой реакции.
— Не слишком-то они оживленные, да? — заметил Питер.
Фрэнки с кем-то заговорил. Томас вытянул шею, пытаясь разглядеть его собеседника.
— Дай-ка свой фонарик, — попросил он Питера.
После некоторого колебания ребенок снял с шеи шнурок, на котором висела ручка-фонарик, и протянул Томасу. Тоненький луч света прорезал темноту и остановился на ближайшем сиденье соседнего автобуса.
Лицо пассажира было повернуто слегка в профиль. Одежда на нем была темной и бесформенной. Лицо казалось застывшим, нижняя челюсть отвисла. Глаза были открыты и казались двумя бездонными черными дырами.
Кожа на его руках напоминала корку пирога, который слишком долго продержали в печи.
Томас почувствовал, как волосы у него на затылке приподнимаются.
— Твою мать!.. Этот тип словно обуглился!
Луч фонарика скользнул вдоль салона.
— Они все мертвы… Там одни трупы!
Питер завопил.
Под окном автобуса появился, слегка пошатываясь, какой-то человек. Фрэнки.
Наклонив голову, он с недоверчивым видом рассматривал собственную грудь. Оттуда хлестала кровь, заливая пакеты с чипсами. Он разжал пальцы, и чипсы разлетелись во все стороны, словно гигантские снежинки. Фрэнки рухнул на колени и исчез из виду.
— Что п-происходит? — спросил Сесил.
Перл смотрела на него с идиотской улыбочкой на губах. Все остальные их попутчики спали.
Томас потер лицо ладонями. Все это казалось абсолютно нереальным. Когда он опустил руки, то увидел, что в дверном проеме их автобуса появился незнакомый человек.
Он был высоким — голова почти касалась потолка Лицо было скрыто капюшоном, напоминавшим
