защитных механизмов, существующих в мозгу, отрицание — наиболее могущественный. С тревогой, с любыми страданиями можно справиться, если прибегнуть к нему. Достаточно лишь закрыть свой разум на двойной оборот ключа и отрицать все факты.
Дети, которые причиняют себе боль или которым причиняют боль другие, прекрасно об этом знают.
ГЛАВА 29
Ленни и Томас уже приближались к бару «У Пинка», поддерживая Камерона с двух сторон под руки, когда из бара пушечным ядром вылетела Перл (сходство было почти полным, если не считать того, что на пушечных ядрах редко бывают надеты мокрые футболки, позволяющие видеть груди с заостренными сосками). Следом за старлеткой вышла Нина с канистрой воды в руках. Обе, смеясь, скрылись в доме.
— Нет, вы только посмотрите на этих резвушек, — пробормотал Камерон.
Ленни помог ему сесть на землю и с довольным видом выпрямился.
— Отлично, стало быть, проблема с водой решена. И с вами, Коул, тоже все в порядке.
Девушки выиграли пари. Теперь никто уже не рисковал умереть от жажды.
Чуть позже они вошли в общий зал, где уже собрались почти все остальные. Еще прежде, чем Томас успел сказать «уф», в его руке оказался бокал с янтарного цвета жидкостью. Томас недоверчиво понюхал содержимое.
— Неужели виски?
— Скажи еще, что ты к нему не привык! — насмешливо бросила Карен.
Томас уже готовился достойно ответить, но Ленни остановил его, указав подбородком на Камерона. Тот выглядел уже значительно лучше: Карен влила ему в рот несколько глотков воды, а заодно прошлась насчет его солнечного удара, ожогов и умственных способностей. Бокалы с виски быстро разошлись по рукам Здесь и там зазвучали шутки, смех, увесистые хлопки по спине.
Ленни, приблизившись к Томасу, прошептал:
— Все нормально, Линкольн. Расслабьтесь. Отчет о нашей маленькой авантюре может какое-то время подождать, разве нет?
«Маленькой авантюре», да уж… Томас сел в углу и стал наблюдать за остальными.
Вернулись Нина и Перл, веселые и мокрые с ног до головы. Карен произнесла воодушевленную речь, обещая наладить электричество, — с энтузиазмом кандидата в президенты, оглашающего предвыборную программу. Каминский отпускал в адрес Сесила похабные шуточки, на которые тот, заикаясь, с грехом пополам отвечал. Питер
Казалось, что со всеми, за исключением молчавшей Элизабет, случился внезапный приступ амнезии.
Он представил себе, как встает и просит минутку внимания, чтобы произнести тост: «За нашу дорогую Полу Джонс, о которой по-прежнему ни слуху ни духу. Исчезла. Испарилась. За Фрэнки и за Джин Леблан, которые, несомненно, гниют сейчас неизвестно где, — как насчет выпить за них, а, ребята? И за весь этот гребаный бардак!» Он представил, как, произнеся эти слова, швыряет свой бокал в стену и уходит, провожаемый гробовым молчанием своей оцепеневшей аудитории. Было бы здорово…
Но, разумеется, он ничего подобного не сделал. Лишь усмехнулся про себя, встал и вышел из бара.
Никто не попытался остановить его и даже не удосужился спросить, куда это он.
ГЛАВА 30
В часовне было прохладно, и Томас почувствовал себя лучше. Он бездумно смотрел на треугольный кусочек пыльного каменного пола между раздвинутыми в виде буквы V мысками своих ботинок. Ему уже казалось, что он слышит тихое перешептывание ангелов у себя над головой.
Он сидел на скамье напротив алтаря и груды покореженных чемоданов. Кровь стучала у него в висках. Сердце суматошно трепыхалось, словно цыпленок в картонной коробке.
Он вынул из-за пазухи бутылку «Джонни Уокера», которую тайком стащил со стойки бара.
Вот уже два дня, как он не пил спиртного. Может быть, вся его нервозность — просто результат абстинентного синдрома?
Он слегка встряхнул бутылку и покачал ее туда-сюда, наблюдая за уровнем жидкости внутри.
Да, это могло бы быть забавно. Видеть розовых слонов и все крушить… С другой стороны, он никогда прежде не испытывал абстинентного синдрома — все же он не был запойным алкоголиком… Или наоборот — он пил чересчур много и при этом никогда не испытывал недостатка в алкоголе, чтобы страдать от абстинентного синдрома! Так или иначе, возможно, пришло время завязать. Ну, по крайней мере, хоть попытаться. Он открутил пробку, чтобы как следует испытать силу воли.
Кто-то слегка хлопнул его по плечу.
Томас едва не выронил бутылку.
— Питер! Ты мне чуть инфаркт не устроил!
Ребенок молча протянул ему пластиковый пакет.
Другую руку он держал за спиной.
— Это вам, — сказал он.
В пакете лежал какой-то предмет ярко-оранжевого цвета — то ли шланг, то ли толстый изоляционный провод. Томасу понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, где он видел такой цвет. Когда он понял, с чем имеет дело, то буквально выхватил пакет у Питера.
— Где ты это нашел?
Один конец шланга был в какой-то черной, засохшей субстанции, которая, очевидно, попала на него еще давно. Но другой конец выглядел совсем иначе. Он был покрыт вязкой жидкостью, еще свежей, которой была перепачкана и изнанка пакета.
— Это кровь, Питер! Кровь, ты понимаешь?
Именно этим оранжевым шлангом Камерона ударили по голове. Мелкие частицы пластика, обнаруженные Томасом в его волосах, были того же цвета. Томас был в этом абсолютно уверен.
Ребенок слегка попятился.
— Извини, Питер. Я не хотел тебя пугать. Но ты должен ответить мне. Это очень важно. — Он попытался справиться с волнением и говорить спокойно. — Кто тебе это дал?
— Он сказал, что вы его знаете.
Томас повертел в руках пакет. На сей раз остальным, хотят они того или нет, придется ему поверить.
— Он хочет с вами встретиться, — добавил Питер. — Сегодня ночью. Ровно в три часа. И чтобы вы были один.
— Встретиться со мной?
— Он говорит, что мы здесь пленники. Что никто нас не найдет. Он собирается показать вам, почему так.
Томас ощутил почти инстинктивный протест. Он терпеть не мог, когда им манипулируют.
— Ах вот как? А если я откажусь?
Питер вытянул вперед руку, до этого момента спрятанную за спиной. В ней был другой пакет.
— Если вы не придете, Пола умрет. Если вы придете не один, Пола умрет. Если вы расскажете об этом
