С трудом расправившись с первым куском, он откусил второй.
Элизабет улыбнулась.
— Вполне съедобно, да?
— Особенно когда голоден…
У нее были круги под глазами. Тоже плохо спала. Ее волосы и джинсы были покрыты пылью. Томас готов был поспорить, что она отдала бы год жизни за обычный душ. Однако она держалась спокойно, как ни в чем не бывало.
Еще во времена своей врачебной практики он много раз имел возможность заметить, что в трудные моменты женщины лучше мужчин способны сосредоточиться на главном. Мужчина, готовый мчаться в травмопункт даже с порезанным пальцем, иногда при виде своей крови терял сознание. Женщина, привезшая туда же своего ребенка, всего в крови, была в состоянии связно объяснить, что случилось, и лишь убедившись, что ребенку оказана помощь, тихо падала в обморок.
— Питер устроил себе праздник, — с улыбкой сказала Элизабет.
Ребенок сидел в окружении множества пакетов с чипсами и методично уничтожал их содержимое. Пустые пакеты он надувал, а потом ударял по ним кулаком, отчего они с треском лопались. Два-три глотка стерилизованного молока — и все повторялось снова.
Почувствовав, что на него смотрят, Питер поднял голову.
— Все в порядке? — спросил Томас.
Он не особенно надеялся на ответ, но Питер неожиданно широко улыбнулся.
Томас ощутил приятную теплоту в груди и вслед за этим — прилив оптимизма. Несмотря на все напряжение последних дней, жизнь по-прежнему могла преподносить приятные сюрпризы.
Затем Питер протянул ему несколько исчерканных листков бумаги в клеточку.
— Триста пятьдесят, — объявил он.
Томас ошеломленно разглядывал листки. Все они были покрыты линиями, соединяющими точки.
— Ваш рекорд побит, — добавил Питер и вновь вернулся к пакетам с чипсами.
— Что это? — спросила Элизабет.
— Это у нас такая игра.
Он объяснил ей принцип.
— И он побил ваш рекорд?
— Да, с большим отрывом.
— Он вундеркинд, я уверена!
И она улыбнулась с таким видом, словно сама одержала большую победу над жизнью.
Томас посмотрел на остальных. Все что-то жевали, глядя в пустоту. Точнее, внутрь себя. Очевидно, у каждого были какие-то свои заботы.
Он поднял над головой свою упаковку вяленого мяса и провозгласил:
— Полцарства за гамбургер!
— За бутылку вина, — откликнулась Карен.
— За омлет из биояиц, — добавил Ленни.
— Биояйца? Еда для снобов! — фыркнул Камерон. — Я видел по телику: их собирают на природе, с тысячью предосторожностей, как только птицы их отложат. Вся разница в том, что они их не согревают собственной задницей!
Кто-то фыркнул. Томас открыл бутылку «Короны».
Вяленое мясо, теплое пиво. Да уж, завтрак чемпиона!
Выйдя из часовни, все направились к «холодильнику», не останавливаясь по дороге ни у бара, ни в каком другом месте. Даже самые смелые держались настороже, сжимая в руках карманные фонарики. Камерон вынул ключ, открыл ангар и, впустив остальных, запер дверь с обратной стороны.
До рассвета еще оставалось время, и было решено немного поспать. Все улеглись прямо на пол.
«Холодильник», — подумал Томас. Со стороны их группа действительно была похожа на запасы съестного в холодильнике людоеда.
Элизабет натянула на ноги кусок брезента.
— Здесь холодновато, — пробормотала она.
Неудивительно. Они включили климатизатор на максимум, не заботясь о резервах энергоблока. К черту экономию! Так или иначе, через пару часов они уйдут отсюда и попытаются выйти через пустыню к ближайшему шоссе. С мотокаром или без него. Будь что будет!
— Хотите, я вас согрею? — предложил Томас.
Элизабет подняла голову.
— Каким образом?
— Я специалист с мировым именем по массажу пальцев ног.
Они задержали взгляды друг на друге чуть дольше необходимого.
— Нам нужно поговорить.
Эти слова произнесла Карен. Она поднялась и теперь стояла рядом с ним.
— Пойдем, — настойчиво сказала она.
— Но я.»
— У тебя еще будет время пофлиртовать. Дело не терпит отлагательств.
Она схватила Томаса за руку и, невзирая на его протесты, повлекла за собой. Они подошли к брезентовому полотнищу с разложенными на нем консервами и напитками. Карен взяла упаковку мультивитаминных леденцов «Гаторад» и сунула ему в руки. Затем они углубились в проход между грудами технических поддонов.
— С ума сойти, как ты заботишься о моем пропитании, — сказал Томас.
— Я же тебя знаю. Когда что-то не так, у тебя просыпается волчий аппетит.
— Куда мы идем?
— Никуда. Просто пройтись.
Какое-то время они шли молча.
— Нина Родригес… — сказала Карен.
— Что?
— Она была лесбиянкой.
Карен произнесла это совершенно нейтральным тоном. Без всякой преамбулы.
— И… что?
— Ей хотелось самоутвердиться. Она мне все рассказала, когда мы ходили к водонапорной башне. Ты знал о том, что у нее семь братьев и двое из них священники?
— Нет.
— Она стала шофером-дальнобойщицей, чтобы уйти из дома и переломить судьбу. В семье с ней никогда особо не считались, Поэтому она и согласилась участвовать в реалити-шоу. Она хотела, чтобы они ее признали. А теперь она мертва. — Карен помолчала. — Иногда не скажешь нужных слов вовремя — а потом уже поздно.
— Это точно.
— Я жалею о разводе. О нашей неудаче. Ну, ты знаешь, о чем я.
Настал черед Томаса молчать. Такого он не ожидал. Воистину некоторые раны никогда не заживают…
— Это было давно, — сказал он.
— Но ты ничего не забыл.
Томас невольно сжал кулаки.
— Нет.
Карен вздохнула.
— Ни о какой любви и речи не было. Просто обоюдная дурость.
— Тебе не обязательно было все выбалтывать отцу.
— То есть развестись и ничего ему не сказать?
— Ты же вышла замуж, не поставив его в известность.
— Но о разводе пришлось сказать. У меня не было выбора.
