Эмпириомонизм

III

Отвлеченная и дедуктивно добытая формула, которая говорит об интерференции переживаний, не может иметь для них никакого реального значения, пока не обнаружено, какие конкретные содержания охватывает она собой. Требуется выяснить вопрос, в чем заключается интерференция переживаний, какие переживания интерферируют между собой, взаимно уничтожая друг друга. Ответа следует искать, очевидно, в области психического опыта.

Как известно, психический опыт представляет собой непрерывный ряд изменений, в котором различные комплексы возникают и исчезают, заменяясь новыми. Вступление какого-нибудь комплекса в поле сознания, его сохранение и его удаление из этого поля — к этим трем моментам и в то же время к этим трем типам сводятся все непосредственные переживания, какие нам известны. Логически очевидно, что первый и третий моменты взаимно противоположны и если они протекают одновременно в полном взаимном соответствии, то должны уничтожать друг друга; а это и будет интерференция, дающая «нулевое» переживание.

Но на это строгий критик может сказать, что такой вывод есть чисто формальная дедукция, под которую нельзя подставить действительные наблюдения. Если в действительности подобная интерференция происходит, то ведь констатировать ее невозможно: «нулевое», интерферированное переживание совершенно неуловимо; и тем более нельзя установить, что оно возникло из двух параллельных переживаний — возникновения и уничтожения какого-то комплекса. Нельзя, конечно, опровергнуть той мысли, что если в сознании какой-нибудь комплекс уничтожается ровно настолько же, насколько возникает, то в результате для сознания ничего не получается; но не есть ли это мнимая мысль, пустая тавтология, из которой нельзя сделать никаких выводов?

Ответ мы почерпнем из крайне простого эксперимента, который одновременно и докажет нам существование эмпирической основы для нашего вывода, и выяснит отношение всех трех моментов «переживания».

Пусть перед нами имеется непрозрачный черный экран, который закрывает для нас поле зрения. В этом экране имеется только одно маленькое отверстие, через которое мы видим ограниченную часть совершенно ровной и плоской, однообразно окрашенной, положим, синей поверхности. Оставляя в стороне впечатления от экрана, мы можем сказать, что в поле зрительного опыта имеется вполне определенный комплекс элементов «синего» (для упрощения будем говорить только о цветовых элементах, не касаясь зрительно-иннервационных элементов «формы»). Пусть вся синяя поверхность непрерывно и ровно движется в каком угодно направлении, но в своей собственной плоскости. Что тогда получается? Мы не замечаем этого движения. В нашем «восприятии», в нашем психическом опыте остается все один и тот же комплекс элементов «синего», который не изменяется, как бы ни была велика скорость «физического» движения плоскости[52].

Что же это значит? Движение плоскости непрерывно устраняет одни за другими элементы «синего» из поля зрительного опыта, но на место каждого исчезающего элемента то же самое движение вводит новый, с ним одинаковый: тождественные ряды элементов возникают и уничтожаются в строгом соответствии между собою, вполне параллельно друг другу; и результат именно таков, какого требует понятие интерференции: нового переживания не возникает.

Как видим, здесь идея интерференции переживаний необходима, чтобы устранить противоречие опыта «субъективного» (неизменное восприятие) и «объективного» (движущаяся плоскость). Особенно очевидной становится необходимость такой концепции в том случае, если принять во внимание обычные вариации подобного рода наблюдений.

Пусть синяя поверхность имеет ограниченные размеры, и по прошествии некоторого времени в поле зрения наблюдателя попадает ее «край»; тогда исчезающие элементы «синего» не заменяются в восприятии вновь возникающими такими же элементами, и «синий» комплекс уменьшается, а затем исчезает (заменяясь обыкновенно каким-нибудь другим). Тут уж движение поверхности «замечается», говоря точнее — выступает как ближайшая, необходимая, непосредственно возникающая гипотеза, гармонически объединяющая ряд изменяющихся восприятий. Гипотеза же интерференции элементов переживаемого является хотя и гораздо более сложной, но не менее необходимой для того, чтобы гармонически объединить все те данные опыта, на основании которых мы «знаем», что синяя поверхность движется (например, сообщения об этом других людей) с относительной неизменностью «восприятия» поверхности. И всякий неизбежно «принимает» эту гипотезу, высказывая ее, например, в такой форме: я знаю, что поверхность движется, но она кажется мне неподвижной, потому что то, что уходит, одинаково с тем, что приходит.

Этого мало. Дальнейшая гармонизация опыта требует расширения сферы, на которую простирается гипотеза, ее распространения на другие ряды фактов. Пусть синяя поверхность неподвижна. Человек «видит» ее, пока глаза открыты; стоит закрыть глаза — восприятие исчезает; достаточно открыть их — оно появляется снова. Объединяя массу подобных наблюдений, человек «принимает» существование «тел» или «вещей» как постоянных «источников» ощущений. На почве научного синтеза он признает, что его «восприятие» синей поверхности «обусловлено» световыми лучами, непрерывно от нее исходящими, вызывающими изменения в сетчатке глаза, нервных проводниках, нервных центрах. Но тут и возникает новое противоречие: действие лучей, вызывающих изменения, продолжается непрерывно, а соответствующее «восприятие», быстро развившись до maximum, дальше известное время заметно не изменяется. По-видимому, вновь и вновь непрерывно возникая при продолжающемся действии порождающих его условий, оно должно все более возрастать, как это и происходит в самом начале его развития, когда оно еще только «образуется». Противоречие исчезнет, если принять, что за известным пределом оно настолько же «уничтожается», насколько «возникает», что дальше этого предела интерференция элементов не допускает его возрастания. Физиологически это выражается в том, что изменения нервных элементов, их «жизнеразности», не прогрессируют без конца, но на определенном уровне, находящемся в зависимости от всей суммы условий, останавливаются, потому что дальнейший рост их уравновешивается новыми жизнеразностями, реактивно возникающими в центральном аппарате.

Если действие лучей на сетчатку прекращается, например благодаря закрытию глаз, то зрительное восприятие исчезает; это происходит хотя и очень быстро, но в известной непрерывной последовательности: исчезающие элементы комплекса не заменяются вновь выступающими. Физиологически этому соответствует устранение прежней жизнеразности: нет больше тех условий, которые вновь и вновь вызывали ее, а та «реактивная» жизне-разность, которая также вновь и вновь возникала при этом, удерживая первую на известном пределе, теперь окончательно ее уравновешивает и уничтожает; при этом последняя и сама исчезает, так как действие вызывавшей ее причины прекратилось с уничтожением первой жизнеразности.

Мы приходим к следующему выводу: интерференция переживаний не только вообще возможна, но необходимо должна быть признана для целого ряда таких случаев, когда психический комплекс сохраняется в поле сознания. Чтобы гармонически связать данные «субъективного» и «объективного» опыта, неизбежно принять, что «сохранение» психических комплексов есть подвижное, динамическое равновесие, основанное на непрерывном вступлении элементов в поле сознания и непрерывном их удалении из него, равновесие, подобное сохранению формы водопада.

Впрочем, современное познание и не может представлять себе психическую жизнь иначе, как в виде потока переживаний. Закономерность движения этого потока оно не может не сводить к причинной связи: а та интерференция переживаний, о которой мы говорили, есть одна из типических форм причинной связи явлений. Для физического опыта мы постоянно пользуемся этой формой причинности; задача заключается теперь в том, чтобы показать нам, что может она дать для опыта психического и для монистической концепции всякого опыта вообще. Решение вопроса о познавательной целесообразности идеи есть решение вопроса о ее истинности…

IV

Та связь непосредственных переживаний, которую мы находим в своем психическом опыте, — связь ассоциативная обладает своеобразным, цепным характером. Непосредственно к каждому переживанию присоединяется всегда лишь очень ограниченное число других аналогичных комплексов; но при посредстве этих других присоединяется уже гораздо большее количество еще иных комплексов, затем при посредстве тех —