упорным трудом на пользу общества.
«Женщина играла до сих пор такую ничтожную роль в умственной жизни потому, что господство насилия отнимало у ней и средства к развитию, и мотивы стремиться к развитию… Нам формально закрыты почти все пути гражданской жизни, – размышляла Вера. – Нам практически закрыты очень многие – почти все, – даже из тех путей общественной деятельности, которые не загорожены для нас формальными препятствиями. Из всех сфер жизни нам оставлено тесниться только в одной сфере семейной жизни – быть членами семьи, и только… Нет, пока женщины не будут стараться о том, чтобы разойтись на много дорог, женщины не будут иметь самостоятельности…»
Чернышевский говорит о своей героине, что она была одной из первых женщин в России, посвятивших себя медицине. Именно так и сложилась судьба М.А. Боковой-Сеченовой, которая, преодолев немало трудностей, получила диплом врача и позднее, в 1871 году, защитила диссертацию. Ей пришлось для этого выехать за границу, так как царское правительство всячески препятствовало стремлению женщин к высшему образованию.
Замечательно, что участница революционного движения шестидесятых годов, чья судьба нашла отражение в романе Чернышевского, стала свидетельницей Великой Октябрьской социалистической революции, одним из завоеваний которой было полное и подлинное освобождение женщин нашей страны.
М.А. Бокова-Сеченова скончалась в феврале 1929 года – девяноста лет отроду.
Еще до появления романа в печати слухи о нем проникли в общество. Его с нетерпением ждали как сторонники, так и недруги Чернышевского. По свидетельству одного из современников, в некоторых литературных «салонах» предвкушали падение «идола молодежи с его высокого пьедестала». «Но, увы, – продолжает мемуарист, – действительность не оправдала этих ехидных мечтаний…»
Трудно представить всю силу впечатления, которое произвел на читателей шестидесятых годов роман «Что делать?». Едва ли какое-либо другое произведение русской литературы было встречено с таким же нетерпеливым интересом. Даже враждебные Чернышевскому критики должны были признать, что его роман написан с таким воодушевлением, что к нему нельзя отнестись холодно и объективно.
«Когда осенью 1863 года, – пишет в своих воспоминаниях Е.Н. Водовозова, – из деревень и с дач все снова съехались в свои насиженные петербургские гнезда, необыкновенное оживление в интеллигентских кружках сразу дало себя почувствовать. Кого только не приходилось посещать в это время, всюду шли толки о романе «Что делать?».
Дело не ограничилось одними толками. Мало того, что романом зачитывались, что он резко влиял на убеждения и взгляды современников, – он начал оказывать непосредственное практическое воздействие на поведение революционно настроенных «шестидесятников», стремившихся воплотить в жизнь принципы, выдвинутые в романе.
Ситуации романа, за которыми крылись большие социальные идеи (освободительная и преобразующая роль труда, служение своему народу, равенство женщин и проч.), и особенно образ твердого и стойкого революционера Рахметова определили великую роль, которую сыграл роман в русской жизни.
Под знаком «Что делать?» развивалось не только женское движение тех лет. Образ Рахметова властно стоял перед глазами революционных деятелей шестидесятых годов и последующих десятилетий, заставляя следовать его примеру в личной жизни и в борьбе за переустройство общества.
«Кто не читал и не перечитывал этого знаменитого произведения? – спрашивал Плеханов. – Кто не увлекался им, кто не становился под его благотворным влиянием чище, лучше, бодрее и смелее? Кого не поражала нравственная чистота главных действующих лиц? Кто после чтения этого романа не задумывался над собственною жизнью, не подвергал строгой проверке своих собственных стремлений и наклонностей? Все мы черпали из него и нравственную силу, и веру в лучшее будущее,
…Пусть укажут нам хоть одно из самых замечательных, истинно художественных произведений русской литературы, которое по своему влиянию на нравственное и умственное развитие страны могло бы поспорить с романом «Что делать?»!..»
Роман не мог первоначально получить должной оценки в печати. Полная свобода оставалась только за отрицательной критикой. Положение единомышленников Чернышевского было в высшей степени затруднительным. Обсудить свободно это произведение, раскрыть его настоящее содержание, показать цели автора было, разумеется, невозможно. Поэтому среди многочисленных отзывов о романе, появившихся непосредственно после напечатания его» немногие заслуживают внимания. Критики враждебного лагеря прежде всего поспешили прибегнуть к излюбленному приему продажной журналистики – к клевете. Они выдвинули против Чернышевского обвинение в безнравственном направлении романа. И позднее реакционная критика лицемерно трактовала в том же духе замысел Чернышевского.
Немногие сочувственные отзывы о романе были осторожны, очень коротки и робки. Даже в журнале «Современник» только косвенно защищали «Что делать?», называя его романом будущего.
Первые отзывы Герцена в письмах к друзьям и знакомым были противоречивы, но в статье «Порядок торжествует» (1866 г.) он отдал должное и роману и автору. Герцен подчеркнул важное общественное значение темы романа и отметил, что в нем «много хорошего».
Первой по времени попыткой дать развернутую серьезную оценку «Что делать?» была статья Писарева «Мысли о русских романах», написанная им в 1863 году в той же Петропавловской крепости. Она была напечатана в журнале «Русское слово» в 1865 году под названием «Новый тип», а при переиздании Писарев назвал ее «Мыслящий пролетариат».
В этой подцензурной статье, которая дышала открытым и горячим сочувствием, Писарев глубже других тогдашних критиков вскрыл сущность романа Чернышевского и даже сумел указать, насколько позволяли ему обстоятельства, значение фигуры Рахметова.
Популярность «Что делать?» росла и ширилась, хотя царское правительство сделало все возможное, чтобы приглушить голос Чернышевского. После опубликования в журнале «Современник» в 1863 году роман был запрещен царской цензурой, и его удалось переиздать лишь в 1905 году.
Номера «Современника» с текстом «Что делать?» переходили из поколения в поколение; роман переписывался от руки. Передовая студенческая молодежь собиралась для чтения «Что делать?» вслух и для обсуждения вопросов, поставленных Чернышевским. Роман был переведен на многие иностранные языки, хотя буржуазная пресса Западной Европы и Америки старалась обходить молчанием факты появления этих изданий.
Мы не знаем точно, читал ли роман «Что делать?» Карл Маркс, называвший Чернышевского «великим русским ученым и критиком» и высоко оценивавший его экономические труды. Но в одном из писем 1878 года Маркс обращается к адресату со словами:
Не является ли эта фраза косвенным доказательством знакомства Маркса с романом «Что делать?», который за три года до этого вышел во французском переводе?
Нелегальное заграничное издание романа находилось в юношеской библиотеке Владимира Ильича Ленина. По свидетельству внучки писателя – Н.М. Чернышевской, Надежда Константиновна Крупская сообщила ей в 1938 году, что Владимиром Ильичем были написаны примечания к этому роману, которые, к сожалению, затерялись во время их переездов за границей перед империалистической войной.
В.И. Ленин, пишет в своих воспоминаниях Н.К. Крупская, «знал до мельчайших подробностей «Что делать?».
Роман Чернышевского не только исторический документ, неразрывно связанный с отошедшей эпохой, но и глубоко действенное произведение. В.И. Ленин указывал на непреходящее значение Чернышевского для русской и мировой литературы, когда писал в своей работе «Что делать?»: «…пусть читатель вспомнит о таких предшественниках русской социал-демократии, как Герцен, Белинский,
