– Это пророчество, – сказал Акан. Его голос звучал напряженно, в нем чувствовалось скрытое возбуждение. От его взгляда мне стало жарко.– Великий Мастер с тремя детьми, обреченный пролить ради них кровь. Но посмотри. Посмотри, кем стали дети.
Трое детей стояли на ярком голубом шаре, в котором я признал изображение Земли. Их руки были подняты, пальцы соприкасались, и они удерживали на руках три связанных круга – символ источника всякой магии, чистой и плодотворной энергии, которой не обладал даже величайший из Мастеров.
– Нам суждено властвовать над миром, – продолжал Акан. – Мы обладаем секретом, которого с давних времен доискиваются все люди – маги и обыватели, жрецы и философы, короли и рабы, – и у нас есть сила, которая позволит донести его до человечества. Нам предначертано совершить это – разве не видишь? Все давно предсказано!
Я медленно и протяжно вздохнул.
– Так ты говоришь, что у меня было на роду написано убить собственного отца?
– Он отдал жизнь, чтобы наделить нас силой! – убежденно произнес Акан, хватая меня за руку.– Взгляни, как нас омывает кровь. Она – символ нашей силы.
Я сердито отдернул руку.
– Дарий дал нам жизнь, а потом задался целью нас уничтожить, разрушить то, чем мы стали. Не помнишь разве, это он убил Нефар! Он убил ее, зная, что один из нас – я в свою очередь – убьет его, а сделал он это затем, чтобы мы никогда не смогли объединиться и повторить то, что совершили в Амарне.
Акан отвернулся от меня и начал вышагивать по комнате. Бушующие в нем страсти разогрели его тело, и я чувствовал тепло, когда он проходил мимо. От него исходило чуть заметное свечение.
– В Амарне мы совершили ошибку. Возможно, много ошибок. Мы были молоды, а нашей магии не хватило силы, на которую мы рассчитывали. Но она все же была могучей! – Он повернул ко мне пылающее лицо, глаза его сияли. – Достаточно мощной, чтобы изменить историю мира, продлись она чуть дольше. Только выполнение подкачало, разве не понимаешь? Но не идея.
Он вздохнул, и я догадался о его намерении еще до того, как он заговорил вновь. Я все знал, но не уклонился.
– Друг мой…– Он подошел ко мне и, положив обе руки мне на предплечья, слегка их сжал. – Мой единственный, дорогой и горячо любимый друг. Мы можем снова это совершить. Ты и я, объединившись, как прежде, подарим миру величие нашей магии. В этом наше предназначение.
И опять краем глаза я заметил, как оживают фигурки на расписанной стене: побежал ребенок, закричала женщина, полыхнуло пламя. Я резко обернулся и посмотрел на стену… Никакого движения.
Я снова взглянул на Акана. Меня охватило глубокое, всеобъемлющее разочарование, проникшее до глубины души.
– Мы ничего до сих пор не создали, Акан, кроме иллюзии, прогнившей до самой сердцевины. Из-за этого умерли два великих мага и погибла цивилизация. У нас нет предназначения. Мы – трагическое недоразумение, которому не следовало появляться на свет. Я устал. Я пойду домой.
Уже на полпути к двери я вновь услышал его голос:
– Тогда скажи мне, что ты не разыгрывал бога перед племенами суеверных темнокожих туземцев, не поражал их своей магией, забавляясь или делая им добро. Скажи, что где-то на этом свете тебя не боготворят некоторые мужчины и женщины и что знание не вызывает в тебе того трепета, в котором ты можешь признаться лишь мне.
Я продолжал идти, но уже без прежней решимости.
– Хэн, – говорил он мне вслед, – я прочитал тайные рукописи. Я знаю, в чем мы ошиблись. И теперь знаю, как это исправить.
Ах, искушение. Сладкое, как голос обольщения, убийственное, как укус гадюки. Я медленно повернулся и долго смотрел на него в молчании. Изучая его, осторожно пытаясь пробиться сквозь твердую защиту его сознания, удивляясь. Потом произнес совершенно невыразительным голосом:
– Ты возродишь Амарну. В этом столетии.
В его глазах медленно разгорался тайный огонь.
– Я совершу большее.
Он направился ко мне. Владевшее им возбуждение породило почти осязаемую ауру – горячую и динамичную.
– Мы стоим на пороге века чудес, Хэн. Сегодня мир как никогда созрел для магии, которую мы несем. О, как терзался я многие и многие годы, наблюдая, как поднимаются и падают империи, как цивилизация стремится к величию, а затем проваливается в бездну. Я следил за тем, как человечество, подобно младенцу, который учится ползать, вновь начинает круг. И снова, и снова. В течение нескольких столетий я искал способ нарушить этот цикл, воскресить забытую магию обители Ра и вновь подарить ее задыхающемуся, умирающему миру. И меня снова и снова постигала неудача. Но теперь. Теперь, Хэн…
Он подошел ко мне совсем близко, и я ощутил исходящий от него жар, почувствовал в его дыхании винные пары. Его аура пульсировала горячим голубым свечением, искры магии просились на свободу.
– Впервые в истории вся цивилизация объединилась под властью единого бога, и все человечество замерло в благоговении перед идеей волшебства. Люди смотрят на звезды и бесконечное множество созданий природы, они пытаются воскресить потерянное искусство алхимии и обращаются к древним рукописям в поисках ответов, в поисках тайн, в поисках чудес. Мы можем дать им эти ответы, Хэн. Можем показать им эти чудеса. Наконец, дать им истину, которой они доискиваются. Мы хранители будущего, друг мой, хранители цивилизации. Нам нельзя пренебрегать своим предназначением.
Ах, опять, и я не мог этого отрицать. Цель, повод, значение, стоящие за столетиями бесцельных скитаний… судьба. Я стремился к ней, терзался ею, отчаянно хотел поверить в то, что она сбудется.
Я сказал:
