Она повернулась ко мне и с некоторым смущением полюбопытствовала:
– А теперь скажи мне, дорогой братец, почему тебе, овладевшему за столетия всей этой великой магией, ни разу не пришло в голову объявить себя богом пред всеми людьми и взять мир под свое управление?
– Мир – большая ответственность для одного человека, – ответил я. – Я не уверен, что хочу взвалить на себя такой груз. Кроме того… – Я с усмешкой кивнул в сторону телефона, который зазвонил снова. – Боги теряют определенную часть анонимности, как ты, без сомнения, заметила. Такую жертву мне в особенности не хочется приносить.
Нефар бросила на телефон нетерпеливый взгляд, и он замолчал на середине трели. В воздухе запахло горелой пластмассой, когда черный корпус телефона, выбрасывая язычки пламени на полированный стол, начал плавиться.
– Полагаю, в наше время гораздо сложнее стать хорошим богом, чем в старые времена, – согласилась она. – Больше, как ты сказал, чем может взять на себя один человек, пусть даже имеющий на вооружении тысячелетнюю магию.
– А если, – предположил я, внимательно за ней наблюдая, – их двое?
Я не заметил удивления в ее улыбке, напомнившей мне девочку, какой она некогда была.
– Ты меня слишком хорошо знаешь, любимый, и мои амбиции столь же велики, как всегда. Но я уже правила миром, и если ты не считаешь меня богиней, спроси любого прохожего на улице.
– Ты никогда не стремилась только к тому, чтобы тебе поклонялись, Нефар, – заметил я.
Она наклонила голову в знак согласия.
– Мне хотелось совершать изменения. Хотелось применить полученный нами дар для какой-то цели.
– Вы с Аканом были похожи в ваших мечтах.
– Нет, – просто сказала она. – Мечты Акана были мелкими.
Я подошел к ней, нежно сжав на миг ее лицо в ладонях, потом пригладил ее шелковые волосы.
– Нефар, у меня было много жен. И любовниц без счету. И все они были тобой. И в то же время все они оставались просто тенями, без формы и содержания, потому что тобой не являлись. – Нежданно в моей памяти возникли стены дома Акана, увешанные десятками портретов его темноволосых, темноглазых жен. Я прогнал это видение, но оно затаилось где-то в уголке моей памяти, наблюдая за мной, как тигр из темноты. – Расскажи мне, откуда ты пришла. Расскажи, как тебя сотворили.
Ее глаза лучились таким сиянием! Таким восторгом! Он наполнял меня, подобно солнечному свету, омывал каждую частичку моего существа, обновлял меня. Она сказала:
– А ты не знаешь, Хэн? Ты до сих пор не понял? Наша магия всегда была наукой будущего. И в наше время обыкновенные ученые работают с электронными микроскопами и чашками Петри для воссоздания структуры человеческой ДНК и за краткие мгновения могут сделать в своих лабораториях то, что Акан совершил столетия тому назад, чтобы сотворить меня.
Я понял, но только частично. Пробудившись от долгого сна, я поставил перед собой задачу быстро прочитать книги и просмотреть фильмы, отражающие основные достижения, открытия и направления последних двух десятилетий. Только термин «ДНК» оказался для меня новым. Однако со времени пребывания в обители Ра я знал о существовании цепочки жизни. Но какие свойства открыл Акан, как с их помощью ему удалось создать человеческую жизнь из пепла? Какие искаженные формы науки и магии теперь вложены в руки обыкновенных людей?
Она рассказывала, сверкая глазами:
– Вся структура человеческой жизни заключена в каждой клетке его тела. Цвет волос, глаз, их форма и размер, тембр голоса, то, как человек держит голову, улыбка… способность творить мысленную магию. Способность жить вечно. Вот так и отбирались кандидаты для обители Ра в те далекие-далекие времена – Мастера брали кусочек ногтя, или каплю крови, или прядь волос и помещали это в реактивную среду. Если испытуемый обладал подходящей генетической структурой, чтобы стать практикующим магом, им это становилось известно. Все это написано в книгах – это и многое другое.
Я осторожно спросил:
– Каких книгах?
– В «Черной магии». В копиях, переписанных жрецами и распространенных по свету, чтобы знание никогда не пропало. Я говорила тебе, что их нашла!
– Ты ничего не говорила мне, Нефар, – тихо и спокойно произнес я.
Теперь она пришла в сильное возбуждение, ее лицо сияло, от кожи исходил жар. Она оторвалась от меня и зашагала по комнате только ради самого движения.
– Все, что требовалось, это соскоб с кости, несколько клеток, помещенных в питательную среду крови, смешанных затем со спермой мужчины и наконец трансплантированных в матку живой женщины… Когда ты, Хэн, швырнул в пламя мои заплесневелые кости, я уже родилась и прожила пятнадцать лет!
В тот же миг в моей памяти возникло изображение на фресках Акановой «Книги без слов»: женщина на большом сроке беременности, прикованная к кровати, а рядом работает алхимик. Рецепт создания жизни.
– Чья кровь? – спокойно спросил я. – Чья сперма?
– Ну конечно же его, Акана. Так что, видишь, он во многих отношениях мой отец, как и брат. – Казалось, это забавляло ее, но потом она посерьезнела. – Но он никогда не был моим любовником, Хэн, – тихо сказала она. – Никогда.
Она подошла ко мне, овеваемая летящим шелком и ароматом тропического имбиря, и обвила рукой мою шею. Ее глаза излучали ласку, проникали в меня.
