Она кивнула на стену, где утреннее солнце осветило взятое в рамку высказывание Мартина Лютера.
— «Всякая ложь, подкрепленная семикратно, начинает походить на правду», — прочла вслух Тай. — Он определенно знал, что говорит. Странно, верно? Я повесила эту надпись в первый день своей работы для предостережения лгунам, и сама стала ее пленницей.
— Может, пора ее снять?
— Если бы это было так просто… Наверно, ты не позволишь мне сдаться?
Она прикурила третью сигарету от той, что испепелила четырьмя долгими затяжками.
— Кажется, ты собиралась бросить курить.
Тай почувствовала в этом тривиальном замечании нечто гуманное и устало улыбнулась ему.
— Это последняя. Обещаю, что брошу… навсегда.
Он поглядел ей в глаза. В них исчезла нервозность, которую он замечал со дня знакомства, и появилась некая решительность. И Вэйл понял, что она имела в виду.
К ее удивлению, он поднялся и направился к выходу.
— Ты забыла? Я больше не агент ФБР.
Когда он открыл дверь, Тай сказала:
— Я только и делаю, что пытаюсь тебя поблагодарить.
Закрывая дверь, он не смог оглянуться.
Когда Вэйл вышел из лифта в вестибюле, ему пришлось пройти мимо охранника, который взволнованно кричал в трубку:
— Немедленно пришлите «Скорую помощь» к федеральному зданию! Кто-то выпал из окна шестого этажа! Быстрее!
Глава тридцать шестая
Входя в федеральное здание, Кэт услышала вдали сирены. Она глотнула кофе и пошла к лифтам, охваченная мыслями о Вэйле. Как можно восхищаться человеком и вместе с тем его недолюбливать? Очень хорошо, что между ними ничего не сложилось. «Непримиримые различия» — так, кажется, заявила ее мать на бракоразводном процессе? Она всегда говорила: «Дай мужчине немного времени, и он покажет свое истинное лицо».
Двери лифта стали закрываться, и в них протиснулся Дон Колкрик. Оба почувствовали себя неловко.
— Доброе утро, — первой нарушила молчание Кэт.
— Доброе. У меня есть несколько идей, которые я хочу обсудить с вами. Выяснить, можем ли мы, — он оглядел других пассажиров, среди которых не оказалось сотрудников ФБР, — найти эти вещи.
— У меня в кабинете уютно и тихо.
— Сейчас удобное время?
Кэт понимала, что он вовсе не стремится уладить их служебные взаимоотношения. Она и прежде слышала этот примирительный тон. Скорее всего никаких идей нет и в помине или он в них не уверен и хочет ее помощи.
— Удобнее и быть не может.
В отделении, казалось, царило приподнятое настроение, хотя и агентов, и вспомогательный персонал ждал впереди долгий день. Кэт полагала, что, коли все члены «Пентад» мертвы, поиски денег станут гораздо менее напряженными. Это ведь не преследование убийц, когда дорога каждая минута. Она попыталась вставить ключ в замок своего кабинета, но безуспешно.
— Дон, вы не поручали выселить меня вчера вечером? — Она наклонилась к скважине. — Там что-то есть.
Колкрик пригляделся и заявил:
— Кто-то повозился с вашим замком. Я вызову Демика.
Через пять минут Том Демик, поработав отмычкой, сообщил:
— Похоже, кто-то заклеил его суперклеем.
— Тогда как же нам войти?
— Я схожу за инструментами. Придется разобрать стену.
Возвратившись, Демик сорвал ломиком металлическую рамку вокруг двери, снял фибролитовые панели и выбил молотком опоры. Дверь повалилась в комнату вместе с коробкой.
— Господи Боже! — произнес Демик, заглянув в кабинет.
Остальные подошли ближе, чтобы посмотреть в чем дело. На полу была копия Портсмутской военно- морской тюрьмы высотой три фута, сложенная из стодолларовых купюр в банковской упаковке. Круглые башни были сделаны из развернутых веером пачек и перехвачены резиновыми лентами. Там, где требовались поддерживающие углы, пачки перемежались друг с другом, как тасуемые карты. Кэт обратила внимание, что уложены они уступами, словно кирпичи. Все молча обошли строение, стараясь не разрушить. Наконец Колкрик сказал:
— Вызовите кого-нибудь из бухгалтерии.
Вошли четыре человека, отреагировав так же, как и все остальные. И только старший бухгалтер, обнаруживший исчезновение денег, спросил, ни к кому не обращаясь:
— Сколько здесь должно быть?
— Три миллиона, — пожал плечами Колкрик. — Без малого.
Бухгалтер снова обошел строение и сказал:
— По-моему, тут около пяти миллионов.
— Этого не может быть, — возразил Колкрик.
— Существует только один способ проверить. Мы начнем их считать.
— Подождите минутку, — остановил его Демик. — Мне нужно сделать несколько снимков.
Кэт не верилось, что Вэйл нашел эти деньги. Притом так же анонимно, как пресек ограбление банка. Демик достал сотовый телефон и двинулся вокруг строения, фотографируя.
«Почему Вэйл построил похожую на замок тюрьму? — думала Кэт. — Не метафора ли это: кража денег оканчивается тюрьмой — или: деньги — это тюрьма?» Потом заметила однодолларовую кредитку, сложенную в форме женской фигуры. Платье было длиной до пола, руки изящно раскинуты в стороны, левая ладонь повернута вверх. Не хотел ли Вэйл сказать, что карьера лишила ее свободы? Как бы то ни было, его эффектное отсутствие свидетельствовало, что Вэйл не примет предложения директора вернуться в ФБР.
Колкрик пристально наблюдал за бухгалтерами и, поняв, что счет у них пошел на четвертый миллион долларов, заявил:
— Здесь никак не может быть больше трех миллионов.
Тут Кэт заметила, что ее компьютер включен, хотя никогда не оставляла его работающим. Подвигала мышь, экран осветился, и появилось сообщение. Она прочла его вслух:
— «Какая разница между пеплом двухсот пачек стодолларовых купюр и двухсот пачек однодолларовых?»
Подумав над этой загадкой, старший бухгалтер ответил:
— Значит, сгорело не два миллиона, а всего двадцать тысяч.
— Конечно, — подтвердила Кэт. — Радек знал, что мы подвергнем анализу пепел, но не сможем определить разницу между однодолларовыми и стодолларовыми купюрами. Тот же вес бумаги, то же количество краски. Он просто положил сверху сотенные пачки, чтобы нас одурачить.
Внизу страницы была ссылка на оригами из долларовых купюр. Кэт щелкнула по ней, и экран заполнила фотография, озаглавленная «Безликая женщина». На изображении была долларовая купюра, сложенная так же, как у парапета замка. На месте лица находилась одна из пустот на банкноте.
Кэт осторожно подняла с пола сложенную купюру и увидела, что несколько карандашных штрихов создают изящные женские черты. Она понимала, что это всего лишь игра воображения, но улавливала
