прыгает вперед и успевает оттолкнуть Эмиля до того, как он завершит удар…
– Как ты мог Ментор! – укоризненно произнес Алекс, а потом ударил вампира в челюсть.
– А ты разве не пойдешь на все ради любви? – Ментор взмахом руки отшвырнул Лекса и тот, пролетев несколько метров, здорово приложился спиной об стену. – Я только хотел вернуть Рину!
– Но не подумал: хочет ли она возвращаться, – со скоростью не доступной для человеческого глаза Лекс переместился за спину Эмиля и метнул несколько стилетов.
Пять из них опали, не долетев до вампира, два он поймал руками, но один все же вонзился в правое предплечье.
– Конечно, хочет! – вырывая стилет из раны, Ментор даже не поморщился.
– Едва ли, – покачал головой Александр и едва успел увернуться от летящего в него сгустка тьмы. – Ты уже давно перестал быть тем Эмилем, которого она знала и любила. Ты пошел на поводу у собственного эгоизма. Желания получить все и сразу.
– Чушь! – крикнул вампир, и за его спиной всколыхнулась крылатая тьма. Она же затопила глаза, поглотив белок и радужку, превратив их в две бездонные кляксы.
– Ты безумен!
– Безумен? О да! – Ментор расхохотался. – А разве вампир может быть не безумным? Адекватным? Мы все не от мира сего. Мы мертвы.
Алекс удар по Мастеру чистой силой, но тот продолжал смеяться, будто не имея возможности остановиться.
– Мы мертвы, мертвы. И я, и ты, и ты, – он посмотрел на меня, и я с ужасом поняла, что из глаз вампира исчезло безумие. Из них исчезли те немногие чувства, что еще были ему доступны. Наверное, в своей сумрачной вечности он слишком долго был одинок…
Алекс покачал головой, создавая вокруг нас защитный купол.
– Возможно сейчас не время и не место… – сказал он, – но не согласишься ли ты стать моей женой? Так я смогу лучше тебя слышать и при возможности защитить от таких вот… инцидентов.
– Надеюсь это не единственная причина, моя защита?
– Ты спрашиваешь? Зачем?.. Разве и так не понятно…
Вампирское венчание имеет мало общего с тем, что принято у людей. У вампиров брак – не благословение союза богами, а скорее молчаливая клятва данная друг другу. Без свидетелей, без взаимных обязанностей навязанных моралью – просто объединение двух половинок одного целого. Между которыми всегда будет тонкая черта.
Это ритуал единения и принятия. Вампирский брак невозможен по принуждению – тогда он попросту не состоится. Это обдуманный поступок двух более чем осознающих происходящее партнеров.
– Готова? – тихо спросил Алекс, и я кивнула в ответ.
К этому нельзя быть готовой до конца.
Мы сидели на берегу небольшого озера с прозрачной водой, и только молодой месяц был молчаливым свидетелем ритуала.
– Дай мне руку, – попросил Лекс. Повинуясь его взгляду, острый серебряный стилет взмыл в воздух и завис над нашими прижатыми друг к другу ладонями – его теплой и моей – холодной.
– Ты согласна разделить со мной Путь?
– Да. Ты согласен разделить со мной Путь?
– Да.
– Покуда бьется сердце, и не остыла кровь.
– Клянусь любить, пока люблю. Пока дышу, и не ушла за Черту.
Кинжал дернулся и пронзил наши руки, скрепляя клятву. Не чувствуя боли – только нарастающее тепло я с удивлением следила как с лезвия стилета пронзившего наши ладони насквозь стекает смешиваясь кровь.
Спустя мгновение стилет будто выдернула невидимая рука и раны оставленные лезвием затянулись не оставив даже маленькой отметины.
– Все? – удивилась я.
– Да, – Алекс привлек меня к себе и поцеловал. – Наше венчание не подкреплено символами. Оно держится на честном слове давших клятвы. Больше ничего. Никаких спецэффектов и побочных явлений.
– Значит, мы остались такими как прежде?
– Да.
– И ты не можешь читать мои мысли и все такое? – на всякий случай уточнила я.
– Разумеется!
– Уф, – я уткнулась в плечо Лекса и счастливо вздохнула. Как я все-таки его люблю!
– Я тоже тебя люблю.
Определенно эти штучки со сверхчеловеческими способностями начинают меня бесить. Я что одна такая ущербная, что даже артефактами пользоваться не могу? Не хватало еще, чтобы Лекс читал меня как раскрытую книгу. Я требую свободы мысли!
– Алекс?!
– Что? – невинно поинтересовался он.
– Ты читаешь мои мысли?
– Нет, – рассмеялся вампирюга. – У тебя все на лице написано. Если не веришь мне – можешь спросить у Маришки и Виля.
Конечно, я не стала не о чем их спрашивать. Только попрощалась и поблагодарила за гостеприимство. Вампиры тяжело пережили помешательство Ментора, но сильнее всего восприняла его Иокаста. Мне даже придумалась, что она была в него влюблена…
Во всяком случае, когда я отыскала ее, в настежь распахнутое окно зала влетал треплющий легкие тюлевые занавески ветер, ерошивший короткие волосы Иокасты, в то время как тонкие пальцы вампирши ласково порхали над клавишами рояля. Будто вечно печальные чайки над гладью морской они взлетали и опадали, выплетая из звуков медленный романс.
Глубокое контральто Иокасты добавляло к музыке слова:
Адажио, адажио – ты помнишь, не забыл,
Как кожи, будто клавиш касаться ты любил,
И струнами души моей ты мастерски играл,
Так медленно изысканно на части ее рвал.
Адажио, адажио – залечит раны время,
Под музыку адажио подарит мне забвенье,
Желанное и горькое под четкий ритм дождя,
Но пусть пройдут века – я буду ждать…тебя…
Мы уехали, так и не попрощавшись с вампиршей, и уже на полпути к Фениксу Алекс получил письмо от сенешаля.
'Мой лорд! Ментор ушел в вечность. Через день после вашего отъезда он собрал и сжег все портреты, а после вышел в полдень на улицу без плаща и вонзил серебряный ритуальный кинжал себе в сердце. Смерть наступила раньше, чем мы смогли ему помочь. Умирая, он прошептал: 'Рина, надеюсь, ты меня простишь…'.
– А хотели ли вы помочь?.. – горько усмехнулся Алекс. – Или просто стояли и смотрели? Впрочем, я не могу их винить. Эмиль действительно превратился в безумца, перестав быть тем, кто открыл мне Вечность.
– Быть Судьей не так просто, – сказал Ирн еле успевающему за ним ученику. Рядом с хозяином бежал
