— Вы знаете, как будете в нем выглядеть?
Она помолчала.
— Полагаете, я буду выглядеть как куртизанка?
Именно так.
— Оно слишком соблазнительное? — спросила она, глядя, как продавец снова вывешивает платье, надеясь продать.
— Не то слово, леди Стэндон. Это платье ничего общего с приличиями не имеет.
— Так оно и есть. — Она кивнула.
— Похоже, уроки прошлой ночи прошли даром, — с обычным герцогским высокомерием произнес Джеймс.
И вероятно, чуть более напыщенно, чем следовало.
Слишком напыщенно.
В глазах леди Стэндон вспыхнули озорные огоньки.
Она повернулась к продавцу.
— Я беру его.
Если мистер Сент-Мор думает, что платье скандальное, значит, так оно и есть, сообразила Элинор. И это именно то, что ей нужно.
У нее нет сил и времени на долгое ухаживание. Если она собирается соблазнить герцога — не важно, Лонгфорда или Эйвенбери, — чтобы он женился на ней без долгого ожидания оглашения имен и тому подобного, ей нужно платье, которое заставит мужчину действовать.
Пуританская реакция мистера Сент-Мора только укрепила ее мнение о платье, когда она увидела пурпурный проблеск за сапфировой парчой.
В нем она скоро станет герцогиней.
— Вы не купите этого платья, — заявил Джеймс.
Элинор рассердил его тон. Она медленно повернулась.
— Что?
— Вы не купите этого платья, — повторил Сент-Мор. — Как вы можете, если точно знаете, какого сорта это платье? — Он шагнул между ней и продавцом.
— Да. Оно заставит мужчину забыться. — Элинор расплатилась с продавцом, который, имея огромный опыт торговли подобным товаром, наловчился заворачивать покупку быстро, прежде чем возмущенный муж или покровитель успевал запротестовать.
Взяв свое сокровище, Элинор услышала неодобрительный вздох.
Она была уверена, что после покупки платья его лекция продолжится.
Заносчивый тип. Кто он такой, чтобы отчитывать ее? Это не она вывела его в сад прошлой ночью… не обнимала его, не вела себя так скандально…
Ну, к последнему она немного приложила руку, но остальное… как он смеет думать, что она должна одеваться в рубище!
Странно, что мужчина, который так божественно целуется, рассуждает, как викарий.
— Вы должны быть примером подражания для сестры.
Как он смеет вмешивать в их конфликты Тию? Когда все, что она делает, от чего отказывается, — ради сестры? Это заслуживает ответа, от которого встопорщится воротник священника, который, должно быть, прячется под этим дурно скроенным сюртуком.
— Пример скорого замужества, — озорно улыбнулась ему Элинор.
— Вы не выйдете в этом платье, — погрозил он ей пальцем.
— Мистер Сент-Мор, это лучшее, что вы можете сделать? Приказывать мне?
Сдернув шляпу, он запустил руку в волосы, потом снова водрузил шляпу на голову.
— Да. Именно. Я приказываю вам не выходить в этом платье.
Элинор подошла прямо к нему. Это было бесстыдно и опрометчиво, потому что на таком расстоянии легко игнорировать его тиранические замашки и думать о нем только как о соблазнительном повесе, опасном незнакомце, которому она доверила свое будущее счастье.
Он сердится на нее. Он в ярости. Элинор вздрогнула. Было что-то искушающее в том, чтобы провоцировать этого мужчину, увидеть, насколько рискованным он может стать.
«Его губы, твердые и нежные, пленили ее рот… его язык скользнул между ее губ, и она охотно капитулировала… ее тело радостно затрепетало от того, что этот мужчина, этот роскошный мужчина, не джентльмен».
Разве не это она находила столь очаровательным в Сент-Море? Что он не джентльмен.
Но Элинор не могла удержаться от мысли о будущем. Что потом? Узнать, какая страсть может существовать между мужчиной и женщиной только для того, чтобы отказаться от нее ради брака?
Брак. У Элинор снова свело желудок, и не от выпитого накануне вина. Ее брак с Эдвардом был кошмаром, и только ради будущего Тии она решилась снова связать себя супружескими узами.
Она шагнула назад:
— Мне не нравится ваш тон, сэр. Вы мне не муж и не отец. Вы всего лишь выполняете мое поручение и должны знать свое место. И свои обязанности, которые, хочу напомнить, заключаются в том, чтобы помочь мне найти мужа.
По блеску его глаз она поняла, что он не привык к подобному обращению. Но к его чести, он не отступил. Даже не моргнул в ответ на ее выговор.
— В этом платье вы не найдете мужа. В этом платье вы найдете неприятности.
Неприятности. Было в его словах мрачное предзнаменование и двусмысленность.
Того сорта неприятности, которые откроют ей все, чего недоставало в ее первом браке.
И что хуже — получить роскошную награду, которую сулил поцелуй Сент-Мора, только для того, чтобы променять ее на замужество, или выйти замуж и никогда и не узнать правды?
Элинор не могла рискнуть этим «не узнать». До встречи с Сент-Мором она жила неполной жизнью, и если это ее единственный шанс, она до своего смертного часа станет жалеть, что упустила его. Если в ее жизни не будет хоть одного момента, когда она действительно жила.
Поэтому она подошла к нему еще ближе.
— Если я не выйду в этом платье, как меня в нем увидят?
— Вам не нужно, чтобы вас видели в этом платье. — Он немного отступил, но толпа давала мало простора для движений.
Его нетвердая позиция подзадорила Элинор.
— Чтобы меня в нем видели? — Покачав головой, она придвинулась ближе. — Вы хотите, чтобы я вышла без него?
Он, видимо, собирался что-то сказать, но передумал и наконец заявил:
— Я должен думать о своей репутации, мадам. Я не стану продолжать сотрудничество с вами, если вы настаиваете на том, чтобы дефилировать перед светом в платье, которое охарактеризует вас как заурядную потаскушку.
— Заурядную? Правда?
— Как падшую, — уточнил он.
— Какая жалость, — вслух размышляла Элинор. — Я уверена, что платье мне подойдет. Вы согласны?
— К несчастью, да.
— И цвет мне к лицу, — продолжала она. — Разве вы вчера не сказали, что этот цвет для меня великолепен?
Он кивнул и сжал губы, словно говоря, что если бы мог взять свои слова обратно, то с удовольствием сделал бы это.
— Я почти уверена, что это платье просто создано для меня.
— Создано сводить мужчин с ума, — сказал Сент-Мор, скрестив на груди руки.
— Правда? — спросила Элинор, стараясь невинно округлить глаза. — Думаете, в этом платье я могу свести мужчину с ума?
— Да, — подтвердил он.
