Золото Дэша кончилось, а с ним кончились симпатия и молчание голландца.
Поэтому, как всегда находчивый, Дэш украл жаровню, заложил свои часы, купил мешок каштанов и устроил этот кустарный киоск на льду, чтобы заработать денег для возвращения в море.
Если уж на то пошло, у него достаточно ума, чтобы вернуться на судно богачом.
Проходивший мимо стражник пригляделся к нему, и Дэш уважительно кивнул.
- Погрейте руки, сэр, - предложил он, и мужчина с благодарной улыбкой протянул руки к углям.
- Ужасный холод сегодня, правда? - сказал стражник, шевеля пальцами над огнем. - Но благородное сословие это не остановило. - Он кивнул в сторону толпы, заполнившей реку. Люди катались на коньках, прогуливались между киосками и делали покупки на импровизированном рынке, возникшем почти в тот же момент, когда река замерзла. - Спасибо, сэр.
Дэш слегка поклонился с глупой улыбкой, надеясь, что стражник принял его за обыкновенного простофилю.
Так- то оно лучше.
Лучше, чем если бы стражник понял бы, что беседовал с печально известным капером, капитаном Томасом Дэшуэллом, с человеком, которого ненавидит вся Англия, как объявила одна газета.
Дэшу заголовок понравился. Он хранил эту газету в своей каюте, и команда его поддразнивала. Его «Цирцея» - гроза торговых судов. Сколько «призов» он взял? Двадцать два, по последним подсчетам. Единолично поднял страховые ставки на астрономический уровень, а цены на сахар так взлетели, что для большинства он стал слишком дорогим.
И это не считая трех военных пакетботов, которые он со своей лихой командой захватил в прошлом году. Один из них вез целое состояние - заработную плату для флота в Вест-Индии. Был еще шотландский город, который он ограбил недавно: вошел в гавань, наставил пушки и приказал наполнить трюмы.
Нет, он не найдет друзей у английских или шотландских берегов.
За исключением…
…той крошки на берегу в Гастингсе. Он не знал, почему она все эти годы неотступно являлась ему в мыслях. Когда это было? Три, нет, четыре года прошло с тех пор, как он украл поцелуй с ее губ.
Дэш рассеянно потер подбородок и хрипло выдохнул.
Пиппин. Так ее звали. Во всяком случае, это имя она ему назвала застенчиво и не совсем честно, поскольку это было только прозвище.
Леди Филиппа Ноуллз, как он теперь знал. Безумный Джек позже сказал ему, кто эта таинственная маленькая проказница. Дочь графа. Слишком высокородная для американского контрабандиста и пирата, сказал Дэшу его английский приятель. Она создана для светской жизни и соответствующего брака.
Но ее глаза, эти голубые глаза… Дэш не мог их забыть. В их сиянии таилась печаль, говорившая, что жизнь, которая суждена этой девушке, очень отличается от того, что она хочет.
По ночам, стоя на вахте, он мог поклясться, что слышит сквозь шорох волн ее тихий голос, зовущий его. Что морской бриз доносит легкий аромат ее духов. И те глаза… как ему хотелось видеть, что они светятся отнюдь не печалью.
Пиппин. Его Цирцея. Она околдовала его одним взглядом. Он смотрел на заснеженные берега, на огромный лабиринт Лондона и думал о том, где она сейчас.
В Лондоне? Или давно вышла замуж и живет за городом? Скорее всего так. Передернув плечами, Дэш перевел взгляд. Делать ему, что ли, нечего, чтобы думать о ней? Или о какой-нибудь другой леди.
Для таких, как она, он настоящее проклятие. Дэш хорошо это помнил. Но все же…
Тихий вздох прервал его размышления. Девушка возилась с шелковой сумочкой, в которой позвякивали монеты. Она оглянулась, будто искала кого-то, но в тот миг, когда она подняла голову, сердце Дэша заколотилось.
Нежные, ясные голубые глаза, и в них тот же самый свет печали. Тот же подбородок. Та же девушка. Как будто он наколдовал ее, вызвав сюда своими мыслями.
Пиппин. Его Цирцея. Повзрослела. Леди, со всеми округлостями и искушениями, которые лишили его дара речи. Женщина, да, теперь перед ним женщина, соблазнительная и неотразимая.
- Один пакетик, пожалуйста, - сказала она, все еще рассеянно роясь в сумочке. В мыслях она была за миллион миль отсюда, и он задавался вопросом, помнит ли она его?
Помнит? Господи помилуй! О чем он думает? Ему меньше всего нужно, чтобы она его помнила. Он поцеловал ее, толкнул на песок под градом пуль и бросил. Оставалось надеяться, что она забыла это и помнит только его поцелуй.
В том, что ей это понравилось, он не сомневался. Его поцелуй, а не какого-нибудь напыщенного джентльмена, за которого, по словам Джека, ей предстояло выйти замуж.
Дэш судорожно вдохнул. Вот она. Единственная женщина в Лондоне, которая имеет все причины ненавидеть его… все резоны немедленно выдать его стражникам. И что он может сделать? Броситься наутек? Он никогда в жизни этого не делал. Он тщательно наполнил пакетик и подал ей. На секунду их пальцы соприкоснулись, и Дэш задумался, почему не похитил ее в ту давнюю ночь.
Околдованный ее чарами, он произнес слова, которые навсегда изменили его жизнь.
- Это все, что ты хочешь, маленькая Цирцея?
Глава 3
Леди Госсетт в ужасе смотрела на державшего фонарь человека. Это Дэш? Это растрепанное опустившееся существо - капитан Томас Дэшуэлл?
Она тряхнула головой. Нет! Этого не может быть.
Он подошел ближе, поднял фонарь, и она не только увидела его мутные глаза, но и почувствовала запах. Бренди. Сладковатый запах скверного бренди лип к нему, как рваный сюртук.
- Нет, - прошептала она.
Натаниел сказал ей, что Дэшу нужна ее помощь, что он болен. Что он не переставал любить ее.
Сын Дэша забыл сказать, что его отец - опустившийся человек, пьяница.
Она пятилась, пока не уперлась в бухту каната.
Леди Госсетт прижала руку к сердцу, поскольку оно снова готово разбиться.
Что случилось с пиратом, который украл ее сердце?
Поездка на ярмарку была идеей ее кузины Талли. Пиппин решила, что это отвлечет от печальной пустоты дома на Брук-стрит.
Фелисити, сестра Талли, придумала диковинную схему, чтобы приехать в Лондон на светский сезон. Пиппин согласилась на это, лишь бы сбежать от унылой скуки Суссекса. Фелисити убедила их, что, объединив скудные средства и рискнув занять приличный дом, они смогут легко влиться в общество. А потом с помощью «Холостяцкой хроники», которую вела Фелисити, они быстро найдут женихов и распрощаются с бедностью.
О, Пиппин против этого совсем не возражала, она была бедна как церковная мышь. Дочь графа, леди Филиппа Ноуллз слишком хорошо знала, как общество относится к девушкам с пустыми карманами, и если о плане Фелисити прознают, если хоть намек скандала коснется их… тогда до конца дней им придется сидеть в Суссексе.
Суссекс. Она вздрогнула, хотя это был ее единственный приют - маленький загородный дом, унаследованный Пиппин от матери, который отец, к счастью, не мог прибрать к рукам. Иначе он проиграл бы в игорном доме или на скачках этот дом, как и все остальное, чем владела семья.
Дом был не из тех, чем можно хвастаться, маленький коттедж в конце переулка. А местное общество слишком хорошо осведомлено о бедности и отсутствии связей у его обитательниц, чтобы потрудиться включить их в свой круг.
В Лондоне, по крайней мере, есть шанс сделать хорошую партию, доказывала Фелисити.
В Суссексе им этого до конца жизни не видать. И не удастся в Лондоне, если план Фелисити
