– «Морнинг пост», леди Ратледж и, естественно, непогрешимым и утонченным Браммеллом, – знаменитая наследница теперь стала самой популярной молодой леди, внимания которой добивался почти весь Лондон.
Шарлотта не могла думать о мисс Берк без того, чтобы ей на ум не приходила какая- нибудь исключительно жестокая идея, но именно сегодня она увидела не только зияющую пропасть между собой и этой девушкой, но и невозможность осуществления собственной тщательно скрываемой мечты.
– О, Бог мой, Шарлотта, – воскликнула леди Гермиона, спускаясь по лестнице, – я уж думала, ты никогда не придешь! Это наследство, оно большое? Огромное? Если да, то вчера в магазине мадам Клещи я видела роскошное платье, которое ты немедленно должна купить. Она приготовила его для другой женщины, но леди исчезла, и, я думаю, оно великолепно подойдет тебе. Но сначала мы должны пойти в парк, потому что уже около трех, а ты же знаешь, кто там будет прогуливаться верхом. И я придумала новую позу, которая, не сомневаюсь, привлечет его внимание. – Она тут же изобразила ее, и это вышло чрезвычайно смешно, однако Шарлотта все еще старалась подобрать слова, чтобы заговорить с Себастьяном, и ей было не до того, чтобы отвечать Гермионе. Но ее подруга, очевидно, этого не заметила, потому что продолжала в своей обычной рассеянной манере:
– О, могу сказать, между твоим новым платьем и моей великолепной позой мы позаботимся, чтобы эта отвратительная мисс Бе... – Заметив в это мгновение брата, Гермиона оборвала себя на полуслове.
– С кем это ты разговариваешь, Гермиона? – Себастьян с изумлением смотрел на нее как на сумасшедшую.
– С Шарлоттой, – ответила она, указывая в сторону кабинета.
Себастьян повернулся и, увидев, что девушка стоит так близко, удивленно распахнул глаза.
– Мисс Уилсон, я вас и не заметил.
Какое унижение! Он не только не способен отличить ее от портьеры, но даже не может правильно произнести ее имя.
Шарлотта вышла из тени, излишне торопливо и не так грациозно, как подобало бы леди, и наткнулась на сундук.
Величественная скульптура покачнулась и наклонилась, а затем опрокинулась, но Шарлотта подоспела вовремя, радуясь, что не разбила гладкое твердое произведение искусства. Однако в следующий миг она осознала, что стоит перед лордом Трентом, держась за огромный мужской... мужской... проклятие, мужской орган.
– Я... гм... да... ну, хм... – залепетала она, чувствуя, как жгучий жар заливает ее щеки.
Ей на помощь пришла Гермиона, как всегда спокойная и уверенная в себе; в рекордное время спустившись по лестнице, она выхватила из рук Шарлотты статую и решительно поставила ее обратно на сундук, словно это была просто обыкновенная фаянсовая ваза с фабрики Веджвуда.
– Себастьян, ты совершенно невыносимый человек, – заговорила Гермиона. – Она Уилмонт. Не Уилсон и не Уилтон, а мисс Шарлотта Уилмонт. Последние пять лет она моя самая лучшая подруга, и то, что ты не можешь запомнить ее имя, делает тебя самым бестолковым из всех когда-либо живших на земле людей.
– Примите мои извинения, мисс Уилмонт. – Себастьян едва заметно поклонился Шарлотте.
Шарлотта кивнула, не доверяя своему языку сделать что-либо иное, чем просто тихо цокнуть.
– Тебе следует быть более внимательным к Шарлотте, – не унималась Гермиона. – Она только что получила большое состояние, и очень скоро о ней будет говорить весь город.
– О нет, ничего подобного. – Шарлотта отчаянно замотала головой, переведя взгляд с Себастьяна на подругу.
– Но все наши планы... – прошептала Гермиона, бросив взгляд на брата, а потом снова обернувшись к подруге. На минуту она растерялась, но это была Гермиона Марлоу, неиссякаемый фонтан оптимизма. – Это большое кольцо? Быть может, огромный бриллиант, или рубин, или изумруд? Ну, достаточный, чтобы купить платье у мадам Клоди?
Шарлотта неохотно стянула перчатку и, отвернувшись, вытянула руку.
– Оно симпатичное, – сказала Гермиона, рассматривая странное маленькое кольцо и стараясь, чтобы ее слова прозвучали бодро. – Ты уверена, что больше ничего нет в наследстве твоей тетушки? – Она взглянула на подругу. – Быть может, какая-то собственность? Ежегодная рента, которую адвокат просмотрел? Я слышала, ежегодная рента часто остается незамеченной.
– Ничего, – покачала головой Шарлотта. – Кроме этого кольца.
– О, Шарлотта, это трагедия. – Глаза Гермионы наполнились слезами, и по щекам потекли ручейки. – Настоящая, просто ужасная. – Как Марлоу, она обладала драматическими способностями и, вытащив носовой платок, разрыдалась, словно пропавшее состояние предназначалось для ее кармана.
Шарлотта проглотила слезы. В конторе юриста она держалась поразительно хорошо, но сейчас перед Гермионои и перед этими противными оранжевыми цветами ей было очень трудно не разразиться вполне оправданным потоком слез.
– Гм, ну что ж, прошу меня извинить, – наконец сказал Себастьян, наблюдавший за бурным проявлением женских эмоций. Он кивнул Шарлотте, а затем обратился к Фенвику, который до сих пор стоял у лестницы, всегда готовый услужить. – Передайте маме, чтобы меня не ждали, я обедаю с Берками.
– Ты обедаешь с ними? – встрепенулась Гермиона. Эта тревожная новость вывела ее из расстройства по поводу потери Шарлоттой состояния. – С какой стати?
– Потому что я приглашен. И мне нравится их общество. Гермиона издала какой-то шипящий звук, а потом, собравшись с силами, последовала за братом.
– Могу я предположить, что ты еще и собираешься завтра на их угощение в саду?
– Конечно. Тебе и маме хорошо бы тоже быть там – и вовремя. – С этими словами Себастьян повернулся и отворил дверь.
– Вот ты где! – воскликнула женщина, стоявшая у входа с поднятой рукой, очевидно, собираясь потянуть шнур звонка.
Кузина Финелла. Шарлотта похолодела.
Из-за их нищенского положения Шарлотта с матерью, леди Уилмонт, жили с кузиной матери, Финеллой Аппингтон-Хиггинс. Несколько лет назад Финелла получила в наследство дом, и при том небольшом пособии, которое леди Уилмонт получала как вдова сэра Нестора, трем экономным женщинам с трудом, но удавалось сводить концы с концами.
– Не найдя тебя в парке, я догадалась, что ты, вероятно, здесь. – Финелла засопела и пристально, критически оглядела вестибюль дома Марлоу. Когда ее взгляд упал на непристойную статую возле подноса, легкий румянец сбежал с ее бледного лица, и она тотчас же отвернулась. Ярая поборница приличий, она протянула руку и натянутым тоном произнесла: – Пойдем, Шарлотта. Ты нужна маме дома. Немедленно.
О, Шарлотта отлично представляла себе, что это означает. Ее мать была в страшном негодовании, и ей нужен был кто- нибудь, кто выслушал бы жалобы и возмущение по поводу неисполненных обещаний ее тетушки Урсулы.
– Я понимаю, – наклонившись, тихо шепнула Гермиона. – Возвращайся, как только сможешь. Мы придумаем способ осуществить твое заветное желание.
При этих словах Шарлотта взглянула не на подругу, а мимо нее на Себастьяна.
Ее несбыточное. Он держал оранжевые цветы для другой женщины. Для той, на которой, если верить слухам, вероятнее всего, женится.
Что сказала бы кузина Финелла – или, хуже, леди Уилмонт, – если бы Шарлотта дала волю своим горьким и безответным стенаниям?
Вероятно, реакцией было бы такое же удивление, как то, в которое пришла Финелла, так как взгляд леди оставался прикованным к величественной обнаженной фигуре, стоящей на крышке сундука.
«Музейный экспонат», – написал лорд Уолбрук, посылая статую домой с какого-то южного острова. По такому случаю леди Уолбрук послушно и с гордостью поместила ее на видном месте, закрыв глаза на неуместность здесь такого сокровища.
Уловив промелькнувший в глазах Финеллы блеск, Шарлотта больше не сомневалась во мнении кузины насчет графского приобретения и того места, где ему следует находиться.
– Поторопись, Шарлотта! – процедила леди. Виновато посмотрев на подругу, Шарлотта позволила увести себя вниз по лестнице.
– Всего доброго, мисс Уилмонт, – сказал Себастьян, проходя мимо них и обходя бредущую по улице пожилую уличную торговку цветами, сжимавшую в морщинистых руках корзину.
– Цветы, милорд? – предложила она. – Для вашей молодой леди?
– Хм, нет, мадам, благодарю вас. – Он показал собственный букет. – Эти вполне подойдут.
– Как хотите, – нагло бросила та и, проходя мимо Финеллы и Шарлотты, пробурчала себе под нос: – Фу, оранжевые цветы!
– Всего доброго, лорд Трент, – прошептала Шарлотта вслед Себастьяну Марлоу, чувствуя себя так, словно видит его в последний раз.
Но это было не так; завтра она, вероятно, снова повстречается с ним, ведь Шарлотта всегда приходила увидеться с Гермионой. Но с этого момента у нее больше не оставалось ни надежд, ни мечты, ни желаний в отношении Себастьяна Марлоу, виконта Трента.
– Скатертью дорога, – проворчала кузина Финелла. – Никогда не пойму, что ты находишь в этой семье.
Шарлотта не стала ничего отвечать. Возражать кузине Финелле бесполезно – у леди была строгая четкая линия, определявшая, что правильно и допустимо, и любого отклонения от нее, малейшего намека на непристойность было достаточно, чтобы лишить даже самые высокопоставленные семьи расположения кузины Финеллы.
Правда, нельзя сказать, чтобы кто-то из высшего света обращал хоть какое-то внимание на то, что думает о них Финелла Аппингтон-Хиггинс, но Финелла продолжала верить, что она единственный страж приличий в Лондоне, и следовала своему долгу с усердием охранника Тауэра.
В это дневное время Беркли-сквер была
