простонала Финелла, – нельзя так вести себя, или ты кончишь в Темзе с набитыми камнями карманами, как Сара Уиттинг в прошлом году.
– Финелла, он непременно придет. – Шарлотта расправила плечи, не желая верить ни во что другое, кроме того, что Себастьян ее любит и обязательно вернется. – А если нет, то у него, безусловно, есть серьезная причина...
Еще до того как Финелла успела фыркнуть, колокольчик над дверью зазвенел, и обе женщины замерли.
– Себастьян, – как заклинание прошептала Шарлотта и бросилась вперед. Она распахнула бы дверь, если бы Финелла не схватила ее за локоть:
– Не спеши так, иначе он поймет, что стоит у тебя на первом месте. – Наученная горьким опытом, она недовольно вздохнула и, оттащив Шарлотту назад, медленно сосчитала до двадцати, так что каждое число болезненно ударяло по быстро забившемуся сердцу Шарлотты, а потом неспешно отворила дверь.
Поднявшись на цыпочки, Шарлотта взглянула поверх украшенной перьями шляпы Финеллы и, к полному разочарованию, увидела, что вместо Себастьяна перед дверью стоит невысокий мужчина в простом темном пальто.
– Миссис Таунсенд? – спросил он.
– Кто ее спрашивает? – Упершись кулаками в бедра, Финелла преградила ему дорогу.
– Мистер Бридж. Из «Ранделл и Бридж», мадам. У меня пакет для миссис Таунсенд.
– Я миссис Таунсенд. – Драгоценности? У Шарлотты от изумления открылся рот.
– Да, да, это вы. У меня для вас подарок. – Расстегнув пальто, он достал длинную узкую коробку. – Позволите? – Он кивнул в сторону холла.
Как всегда корыстолюбивая, Финелла потянула беднягу ювелира внутрь, словно закатывала потерянный бочонок выдержанного бренди.
– Конечно, мистер Бридж. К сожалению, я вас не узнала.
– Миссис Берли, – поздоровался он, не уделив Финелле особого внимания и пристально глядя на Шарлотту. – Мне велено передать это лично вам. – Он вложил коробку в дрожащие руки девушки. – И сказать, что его милость приносит вам искренние извинения.
– Ну? – Финелла быстро, подошла к Шарлотте и подтолкнула ее в бок.
Трясущимися пальцами Шарлотте все же удалось открыть коробку, и от того, что она увидела внутри, у нее остановилось дыхание.
Бриллиантовое ожерелье из витрины, то самое, которое послужило причиной нежданной размолвки между ней и Себастьяном.
– Вам нравится, мадам? – спросил Бридж.
– Пожалуй, – бросила Финелла.
Тем временем Шарлотта прочитала маленькую записку, лежавшую на атласной подкладке: «Вам, ради нашего будущего», и ее глаза наполнились слезами. Он потратил целое состояние – деньги, которых у него не было, – чтобы сказать, что очень сожалеет.
– О, лорду Тренту не следовало этого делать.
– Разумеется, следовало, – возразила Финелла. – И давно.
– Лорду Тренту, мадам? – спросил с порога мистер Бридж, уже собравшийся незаметно уйти. – Это купил не лорд Трент.
– Не он? – переспросила Шарлотта. – Да нет же, он!
– Нет, мадам, – покачал головой мужчина. – Этот подарок прислал вам лорд Рокхест. С наилучшими пожеланиями.
Вечер, как и предрекала Финелла, довел Шарлотту до мыслей об одиноком плавании в Темзе.
Устав ходить по гостиной и бросаться к окну каждый раз, когда ей казалось, что она слышит, как подъезжает экипаж, Шарлотта достала из серванта колоду карт и решила разложить простой пасьянс, но это оказалось так же томительно, как и ожидание. Перевернув очередную карту, она обнаружила, что смотрит на насмешливое лицо дамы червей, которая болезненно напоминала Лавинию Берк.
– Спокойно, Шарлотта, – сказала она себе и, встав из-за стола, снова принялась ходить по комнате. – Если Финелла узнает, что ты провела ночь, разговаривая со стенами и раскладывая пасьянсы, она тебя убьет.
И вообще вся эта бессмыслица с желанием могла довести ее до сумасшедшего дома.
Себастьян Марлоу... ее любит. Нужно быть дурочкой, чтобы поверить утверждению Куинс, что такое возможно и его сердце всегда принадлежало Шарлотте.
Даже Тромлер ее покинул, талантливый немец за весь вечер не сыграл ни единой ноты, оставив ее в тишине и страдании.
Шарлотта снова взглянула на насмешливое лицо дамы червей и в сердцах, быстрым движением руки проведя по столу, смахнула карты, зацепив при этом коробку от «Ранделл и Бридж», и бриллиантовое ожерелье тоже полетело на ковер.
Ледяные камешки смотрели на нее, превращая ее простое желание любви в какую-то пародию.
Будь проклят Рокхест! Пропади он пропадом со всеми его бриллиантами!
Это он во всем виноват.
Нагнувшись, Шарлотта подняла бриллианты и собралась положить их обратно в коробку, но вдруг замерла, завороженная тем, как они сияли и искрились, какими тяжелыми казались у нее в руках. Никогда еще она не держала что-либо такое дорогое, по-настоящему прекрасное.
Примерь их. Что плохого в том, что ты просто примеришь их?
Нет. Никогда. Шарлотта покачала головой, она не хотела иметь ничего общего ни с графом, ни с его подношениями. И все же, когда она посмотрела на ожерелье, которое держала в руках, искушение примерить эти великолепные камни пересилило.
Шарлотта так никогда и не поняла, почему это сделала, – возможно, из-за того, что Себастьян вот так ушел, – но она закрыла глаза и, надев ожерелье, возилась с застежкой, пока та не попала на место и не щелкнула.
Сначала бриллианты и золотая оправа лежали холодными у нее на коже, но как только она провела пальцами по камням и медленно- медленно повернулась, чтобы посмотреть на себя в зеркало, они потеплели и придали ей чувство уверенности и красоты – она даже не подозревала, что драгоценные камни способны сотворить такое.
– Неудивительно, что все мечтают о таких подарках, – пробормотала Шарлотта, думая о Финелле и ее усыпанных драгоценностями закадычных подругах. Поднявшись на цыпочки, чтобы лучше видеть себя в зеркале над камином, Шарлотта поразилась тому, как шло ей это украшение.
Рокхест был прав. Ожерелье, казалось, было сделано специально для нее. Бриллианты подчеркивали линию ее шеи, а большой камень в центре подвески спускался к верхушке груди, привлекая внимание к выпуклости под атласным платьем.
«Драгоценности на черный день», – сказала бы о них Финелла, но Шарлотта покачала головой при одной мысли о том, чтобы оставить их, – они слишком дорого обошлись ей. Сохранить их означало отказаться от Себастьяна, а этого она не могла сделать, во всяком случае, до тех пор, пока существовала хоть крохотная надежда, хоть самый маленький шанс, что их ждет совместное будущее.
Шарлотта посмотрела вокруг, и ее испуганный взгляд упал на букет от Рокхеста. Она уже наполовину пересекла комнату, чтобы расправиться с цветами, но в этот момент зазвенел колокольчик над входной дверью.
Себастьян.
Но тут же ей пришла в голову другая мысль – Рокхест.
– Вот досада. – Вздохнув, она направилась к двери. Колокольчик снова зазвенел, на этот раз более сочувственно. Что ж, быть может, существовал и третий вариант. – Финелла, – пробормотала Шарлотта. Вероятно, леди слишком много выпила и не может найти свой ключ. – Правда, Финелла, если вы не можете держать себя... – начала Шарлотта, открыв дверь.
Ее первое предположение оказалось верным: это был Себастьян.
– Могу я войти? – сухо, официально спросил он. Шарлотта шире открыла для него дверь и прикусила обе губы, боясь сказать что-нибудь бессвязное или нелепое.
В развевающемся плотном черном плаще он быстро прошел мимо нее в гостиную. Шарлотта вдохнула пронесшийся пьянящий аромат лавровишневой воды, подобно тому как Финелла вдыхала запахи, проходя мимо теперь запертого винного бара.
«Успокойся, Шарлотта, – сказала она себе, – не показывай ему, как ты была расстроена».
Как это всегда говорила Финелла? О да: «Хорошая куртизанка всегда холодна и равнодушна».
Но вместо этого Шарлотта побежала за Себастьяном и едва не наткнулась на его спину, а когда он обернулся, почувствовала, что что-то изменилось.
Нет, изменилось все.
Они стояли друг против друга, и Шарлотта всматривалась в Себастьяна, одетого для вечера, но выглядевшего усталым и осунувшимся. Как могло дойти до такого? К этому времени они должны были быть наверху – полураздетые и сходящие с ума от желания, а не смотреть друг на друга как чужие.
– Я рано ушел от леди Ратледж, потому что есть дело, которое нам нужно обсудить.
Дело? Его слова озадачили Шарлотту. Она почувствовала непривычный прилив вспыльчивости Лотти, но не успела ничего сказать, потому что Себастьян снова заговорил:
– Моя мать рассказала мне о сцене, которую ты устроила в галантерейном магазине.
– Я устроила сцену?
– Да, мне все об этом известно. – Он скрестил руки на груди. Устроила сцену, как же! Она совершенно ни при чем. Ну, почти ни при чем.
– Тебя там не было. Я просто...
– Не нужно ничего объяснять. – Он резко повысил голос. – Это... это отвратительно!
– Себастьян, тебя там не было! Хозяйка магазина вела себя совершенно недопустимо. А бедная Гермиона... – Шарлотта запнулась, заметив, как его брови взлетели вверх, когда она назвала его сестру просто по имени.
Черт побери, леди Гермиона – ее лучшая подруга. Ну, была подругой. И будет, если... если только...
О! Ну как Шарлотта могла все ему объяснить? И она избрала другую тактику:
– Это был всего-навсего кусок ленты, а твоя сестра, очевидно, очень стеснялась. Стыдно, если у меня достаточно денег...
– Финансовые дела моей семьи тебя не касаются. – Он заявил это с таким вызывающим упрямством, столь безапелляционно, что Шарлотта не могла не дать волю своему долго сдерживаемому гневу.
– Чем плохи мои деньги? –
