остаться сугубо между нами.
— Конечно, конечно, миссис Кауфман. — Марийка разве что не подпрыгивала от радости — такое выгодное предложение сулило баснословные доходы, в новый вид товара вкладывались огромные суммы на рекламу, чтобы завоевать место на рынке. Нужно было срочно договариваться о встрече, чтобы никто не обскакал ее.
— Когда мы сможем увидеться?
— Мы едем в Цюрих на пару недель. Как у вас двадцатого, во вторник? Мы могли бы встретиться в нашем офисе в Уайт-плейнс.
Марийка сверилась со своим мини-компьютером.
— Двадцатого? Отлично.
— Договорились, увидимся двадцатого в девять утра. Вы уже знаете, где мы расположены. Угостим вас особым какао. Я знаю, стройные изящные леди предпочитают не употреблять этот продукт, но, уверяю вас, наше какао — это нечто особенное!
Они распрощались. 'Миссис Кауфман, — сказала себе Марийка, — будьте уверены, я готова выпить даже литр вашего какао, и, если дело выгорит, я буду пить его всю жизнь…'
Марийка не любила использовать конференц-зал в своем офисе для неофициальных встреч. Она предпочитала проводить здесь встречи с клиентами, сам зал настраивал на деловую атмосферу. Совещания с персоналом обычно проходили в кабинете Энтони, который мог вместить кучу народа.
Гортензия известила всех служащих о срочном совещании. Кто-то был расстроен, что ему придется задержаться на работе. Марийка без причины не объявляла срочный сбор.
Марийка постучала и вошла в кабинет вице-президента. Энтони Гаррет, удобно расположившийся в своем кресле, закинув ноги на стол, быстро принял деловую позу. В кабинет потянулись и другие сотрудники фирмы.
Грег Уиллис, Стефен Лэмптон, Сара Фишер сели рядом с Энтони в начале стола. Гортензия, готовая вести запись, устроилась с блокнотом на своем обычном месте в углу. Все знали, что и оттуда она не пропустит ни одного слова.
Марийка решила начать с плохого известия.
— Дело в том, что мы больше не можем быть настолько же расточительны, как раньше. Наши доходы отстают от роста расходов. Это непозволительно. Мы прозевали два выгодных предложения, пока я отсутствовала. Эти контракты перехватили другие фирмы, которые отнюдь не лучше нашего агентства. Вот что меня тревожит. Если так пойдет дальше, мы вынуждены будем сократить персонал и снизить зарплату. Это печально, но неизбежно. Я не понимаю, что происходит. Если кто-то понимает больше меня, пусть скажет.
Все молчали. Не похоже было, что босс их дурит. Первым заговорил Энтони:
— Мы просто… я бы сказал, размагнитились. В том, что происходит, есть вина каждого из нас. Лично я чувствую свою персональную ответственность, и я скажу прямо, что могу делать значительно больше, черт возьми!
— Мне кажется, это моя вина, Марийка, — прервал его Стефен. — Мы упустили контракты потому, что плохо были подготовлены наши предложения. Я был последним, кто читал их в офисе, перед тем как послать клиентам, и понимал, что мы выглядим не на высоте. Значит, это моя вина.
— Не надо нас выгораживать, — вступила в разговор Сара. — Это не только твоя вина. Я компоновала материалы для рассылки и не вычитала итоговое заключение, так что я тоже виновата.
— Я готовила заключение по обоим проектам, — раздался из угла голос Гортензии. — В фирме я работаю с первого дня и, как никто другой, разбираюсь, насколько хорошо мы обработали наши предложения. Я должна была указать Энтони на имеющиеся просчеты — это моя вина.
Марийка посмотрела на Грега, который до сих пор отмалчивался. Он смотрел в окно, казалось, не вслушиваясь в то, что говорили его коллеги. Теперь все поглядывали на него, но Грег не реагировал.
— Итак, вы все понимаете, что это наша общая вина, — насколько напыщенно произнесла Марийка. — Мы команда, слава Богу, все успехи — наши общие победы, у нас и общие поражения. Это и тебя касается, Грег. Я рассчитываю на твои творческие способности.
— Подождите, Марийка, — остановил ее Грег, выйдя из сомнамбулического состояния. — Я не чувствую себя виноватым. Вы уехали и поручили мне изучить пять перспективных проектов, чем я и занимался. Я не несу ответственности за провал этих двух. — Он укоризненно посмотрел на Стефена, тот нервно крутил свои висячие усы.
Марийка проигнорировала его вспышку.
— Вы все такие одаренные люди и всегда гордились своим профессионализмом, высоко оценивали свои способности. Что же теперь случилось с нашей командой? — Никто не произнес ни слова, и Марийка продолжала: — Не моя вина, что мне пришлось уехать, когда готовились эти предложения, и вы отослали их клиентам. Вы могли бы передать мне их по факсу в Лондон. Я хотя бы прочитала документы перед их отсылкой, если у вас были сомнения. Раньше мы координировали общие усилия.
Марийка чувствовала, что все с ней согласны и чувствуют свою ответственность за произошедшее.
— Нам нужна была эта накачка, Марийка, — сказал Энтони. — Думаю, я выражу общее мнение присутствующих, что подобное не повторится, мы этого не допустим. — Он неожиданно улыбнулся и спросил менее официальным тоном: — Вы сказали, что сначала будут плохие новости. Есть и хорошие?
— Наши шведские шоколадные друзья звонили мне вчера поздно вечером.
Сотрудники удивились.
— Они решили не подписывать контракт с 'Хилл и Нольтон'? — спросила Сара, так как больше других работала над этим проектом.
— Нет, наши конкуренты представили лучшие предложения, но Кауфманы хотят дать нам еще один шанс.
— Каким образом?
— Все дело в том небольшом письме с благодарностью, которое я им отправила, обычное вежливое письмо с сожалением, что наше сотрудничество не состоялось.
— Ну и что, скажите же скорее! — не выдержал Энтони.
— Матильда Кауфман сказала, что они собираются производить совершенно новый продукт, но пока это секретная информация. Она хотела бы предложить мне контракт на рекламу.
Все стали переглядываться, выпуск новой продукции — мечта для рекламной фирмы. Это сулило огромные доходы.
— И все же я хотел бы знать, почему они снова обратились к нам?
— Я уже объяснила почему. Когда мы получили от них телекс, что соревнование за контракт выиграла фирма 'Хилл и Нольтон', я отправила им обычное вежливое письмо с благодарностью, что они сочли нас достаточно солидной фирмой, чтобы претендовать на подписание такого контракта. Оно произвело на них сильное впечатление — вот и все.
— Господь всемилостивейший! — Стефен не мог поверить, что это единственная причина. Может, Марийка что-то не договаривает?
Она заметила, что в последнее время он сам не свой. Обычно одетый как денди, Стефен перестал следить за собой и был чем-то сильно озабочен.
Совещание закончилось, и Марийка попросила Стефена зайти к ней в кабинет. Она прикрыла дверь и присела на край стола.
— Стефен, с тобою что-то происходит, я это чувствую. Выглядишь ты неважно, какой-то потерянный. Куда делась твоя обычная энергия?
— Плохо себя чувствую.
— Может, тебе следует обратиться к врачу? Пусть проведет обследование за счет фирмы.
— Хорошо, если вы так считаете.
— Да, конечно.
— О'кэй, Марийка… — Он хотел было уйти, но задержался.
— Что, Стефен?
— Я боюсь, что мы… не справимся с этим новым проектом. Боюсь нового провала…
