– Будет через минуту. Желаю приятно провести время в Беттлсе.
Оставшись наедине, Карла решила распаковать сумку. На дне лежала копия того самого письма, благодаря которому Карла и оказалась на Аляске, фотографии ее матери, сложенные в хронологическом порядке, начиная с той, где она еще совсем маленькая девочка, до самой последней, сделанной незадолго до смерти.
Карла задержала взгляд на пасхальной фотографии. Это фото могло сойти за картину Нормана Роквелла – идеальная американская семья. Карла и ее родители как раз собирались приняться за праздничный обед, на столе была белоснежная скатерть и посуда из тончайшего фарфора. Отец сидел во главе стола в строгом темно-синем костюме, предназначенном для походов в церковь. Мать была одета в бледно-желтое платье, а Карла – в розовое. У ног стояла корзинка, полная конфет и шоколадных зайцев. Карла вспомнила, что отец специально купил штатив для фотоаппарата, чтобы они могли запечатлеть каждый семейный праздник.
Карла уже сотни раз видела это фото, но только сейчас она заметила, что улыбка ее матери выглядит неестественной, а в глазах затаилась печаль. Может быть, в тот самый момент она думала о ребенке, которого пришлось отдать в чужие руки, представляла, как живет ее дочь, как проводит эти праздничные дни. Несомненно, в такие моменты мама очень жалела о своем решении.
На фото Карле было одиннадцать, значит, Мэгги должно было быть пятнадцать. Уже старшеклассница, совсем взрослая. Эта фотокарточка позволила Карле увидеть лишь тень той муки, которая не покидала ее мать многие годы. И ей, Карле, никогда не удастся понять, насколько трудно было сохранить эту ужасную тайну.
Карла почувствовала, что ей стыдно. Когда она узнала о существовании Мэгги, то думала только о своих чувствах и о том, что се предали и обманули. И ей даже в голову не пришло задуматься над тем, почему ее мама поступила именно так. А ведь ее первому ребенку действительно было лучше расти у людей взрослых, готовых к ответственности. И сейчас Карле хотелось, чтобы Мэгги оказалась похожей на их маму. Увижу ли я ее в твоих глазах. Мэгги?
Резкий стук в дверь вырвал Карлу из мира грёз. Открыв дверь, она увидела стоящую на пороге Брайсон с подносом, на котором стояли тарелка рагу, вода и корзинка со свежими булочками.
– Не ожидала снова тебя увидеть, – сказала Карла, делая шаг в сторону.
– Гриз попросил помочь, а я все равно поднималась наверх. – Брайсон поставила поднос на столик у окна и повернулась, чтобы уйти.
– Не могла бы ты задержаться на пару минут? Брайсон с подозрением посмотрела на Карлу:
– Зачем?
– Ты говорила, что вы с Ларсом и Мэгги хорошие друзья… Ты не будешь против, рассказать мне о них немного?
– Наверное, нет, – Брайсон пожала плечами. Карла забралась в одно из кресел, а Брайсон села в другое.
– Мэгги, какая она? – спросила Карла.
– Мэгги? М-м-м… Независимая. Волевая. Умная. Порой забавная, – Брайсон улыбнулась каким-то своим воспоминаниям, но не стала рассказывать Карле о них. – Она внимательна к своим близким, заботлива. Еще Мэгги по-настоящему бесстрашная женщина – несколько раз сталкивалась с волками и медведями гризли и всегда оставалась спокойной.
– Мэгги может быть очень дотошной, – продолжала Брайсон, все еще глядя куда-то вдаль. – Хочет, чтобы все лежало на своих местах. Но в последнее время – это редкость.
– Интересно, почему?
– Не уверена, что мне стоит отвечать на этот вопрос. Ларс и Мэгги для меня как семья, и я бы не хотела говорить о личных вещах. Особенно учитывая тот факт, что я ничего не знаю о тебе.
Брайсон, скорее всего не станет отвечать на большую часть ее вопросов, но попытаться все же стоит.
– Хорошо, я могу это понять. Можешь хотя бы сказать, как мне добраться до их дома?
– В это время гола варианта только два – лодка или самолет. По реке это примерно два-три часа, может, больше. И это путешествие, в которое нельзя отправляться одной, если не знаешь местность. Чтобы добраться домой. Ларс обычно садится мне на хвост. Я живу в паре километров от его дома.
– Другими словами, к ним нельзя зайти просто так и сказать «Здравствуйте, это я».
– Да уж, это точно! – Брайсон безуспешно попыталась подавить зевок.
– Я думаю, надо отпустить тебя поспать. Не уверена, что ты можешь дать мне ответы на мои вопросы, но я все равно благодарна за то, что ты осталась.
Брайсон поднялась на ноги:
– Нет проблем. Могу я дать тебе один совет?
– Да, пожалуйста.
– Ларс застрянет здесь до тех пор, пока я не вернусь из Фейрбенкса, примерно до полудня завтрашнего дня. Его будет не сложно найти. Постарайся воспользоваться моментом, чтобы поговорить с ним.
Карла проводила Брайсон до двери. – Спасибо. Я так и сделаю.
Их глаза встретились. – Удачи. Надеюсь, ты найдешь то, зачем прилетела.
Глава седьмая
Карла проснулась от приглушенного гула двигателей, в котором она через пару секунд узнала Пайпер Брайсон. В номере было темно, но все-таки можно было рассмотреть очертания кресел и столика. Карла отбросила одеяло и задрожала – температура в комнате была куда ниже той, в которой Карла привыкла просыпаться. Ее тонкая фланелевая пижама была создана совсем не для местных ночей, а халат она с собой не взяла. Поэтому Карла натянула свитер, вторую пару носков и подошла к окну.
Рассвет еще только начинался. Тонкая золотистая линия сияла на горизонте с востока, по левую руку от Карлы. Внизу светились огни взлетно-посадочной полосы, протянувшейся практически параллельно горизонту. Белый самолет с логотипом «Беттлс Эйр» стоял припаркованный у края полосы прямо под висящим фонарем.
Красный Пайпер готовился к взлету. Его огромные шины начали вращаться, самолет, быстро разбежавшись, взмыл в воздух, не пройдя и двадцати метров по взлетной полосе.
За время своего короткого пребывания на Аляске Карла поняла, что жить здесь – значит постоянно бороться с суровой природой Севера. Каждый день приходится полагаться на хрупкий летательный аппарат – и так круглый год. Это казалось ей абсолютным безумием. Точно таким же, как попытка воробья пролететь через воронку торнадо.
Но Брайсон Фолкнер была женщиной более смелой, чем Карла. Или – что куда вероятнее – более безрассудной.
Карла направилась к выходу, чтобы навестить уборную, и была просто поражена тем, что часы показывали почти десять утра. А ведь дома в это время года уже в восемь вовсю светит солнце.
Уборная оказалась занята мужчиной, который громко и фальшиво пел в душе. Поэтому Карле ничего не оставалось, как вернуться в свою комнату. Впервые за много лет она спала как убитая, и как назло, это совпало именно с тем утром, когда у нее не оказалось персональной ванной. Признаться, для нее это представляло огромное неудобство.
