кораблика Облачников, линкоры выстроились вокруг него ромбом (сторона которого составляла никак не меньше двадцати кленетов) так, что теперь прорваться к нему не смог бы никто, разве только флотилия в полном составе.
Что характерно, корпус каждого линкора украшала целая батарея размещенных на видных местах Н- прожекторов, за исключением размеров ничем не отличавшихся от того, что смастерили Урсис с Барбюсом.
Когда «Приз» снова подошел к невидимке, чтобы принять на борт абордажную группу, на сцене объявилось пятое исполинское судно: транспортный корабль «Гомпер Тродорьян», в мирное время ходивший под флагом «Имперской Голубой Ленты» и «призванный» на военную службу сразу же после начала боевых действий. Это угловатое страшилище — примерно 520 иралов в длину и 75 в ширину — напоминало Бриму огромный кирпич со скругленным в знак уважения к атмосферному сопротивлению концом. От киля до верхней палубы «Гомпер» имел дюжину уровней, которые венчало нагромождение надстроек и кранов с массивным мостиком, отчего корабль приобретал несколько угрюмый вид. Как у большинства современных транспортных судов, носовая часть его целиком открывалась и была предназначена для перевозки крупных предметов — например, трофейного невидимки.
Брим покачал головой, завесив шлюпку примерно в сотне иралов от киля «Гомпера».
— Слушай, старшина, — сказал он не без опаски. — Что ты скажешь, если я отведу эту несчастную скорлупку обратно на «Приз»? По-моему, Адмиралтейству больше не нужны наши семьдесят пять миллииралов… У них здесь достаточно разлагателей, чтобы развязать новую войну.
Барбюс согласно кивнул.
— Мысль своевременная, — ответил он с широкой улыбкой. — Но, мне кажется, лучше воевать по- нашему, по старинке. Очень уж много у них тут орудий — не поймешь, кто в кого стреляет…
А еще через метацикл двухсотлетний «Приз», победоносный корабль-приманка, знаменитый пассажирский лайнер, а также бывший кандидат на разделку и переплавку, взял курс на Аталанту — на этот раз в традиционной геликанской раскраске. На бортах его крупными иероглифами значилось «КССС», и он готовился начать новую жизнь в качестве корабля, противостоящего новейшим боевым технологиям. Брим, размышляя на этот счет, не находил в такой перемене ничего особенного. Война вообще сумасшедшая штука.
Когда шар Гелика заполнил собой старомодные V-образные гиперэкраны, Брим сбавил скорость и начал пологий спуск к Аталанте. Транспортники Лют-Муделя заняли уже исходные позиции, якобы для проведения «секретных» маневров. Поэтому адмирала Пенделя назначили ответственным за оборону Гадора-Гелика, а усилия по укреплению Аталанты достигли максимума. Брим сверился с приборами, потом посмотрел на хронометр. Портовый город находился на полпути к разделяющему день и ночь терминатору. Вполне возможно, Клавдия ждет их прибытия на пристани КССС…
Брим не был разочарован. Свернув к знакомому складу, он сразу же заметил ее в толпе оживленно размахивающих руками встречающих — не помешали и брызги на гиперэкранах. Еще через двадцать циклов, заглушив системы надежно пришвартованного над гравибассейном «Приза», Брим следом за Урсисом спустился по трапу с мостика. Клавдия ждала его. Медведь задержался дружески обнять и поцеловать ее, потом поспешил по железным ступенькам вниз, в кают-компанию, где уже начиналось веселье.
— Поздравляю, герой! — прошептала Клавдия, откидывая назад роскошные каштановые волосы и беря Брима за руку. — Вы должны ужасно гордиться собой.
Брим улыбнулся, заглядывая ей в глаза.
— Мне кажется, я и впрямь радуюсь всему, — признался он, — хотя стрелял-то все-таки Барбюс.
— Не считая последнего выстрела, — поправила она, подмигивая. — Который спас всю операцию. Видите, я уже читала ваш рапорт.
Брим зарделся.
— Ну… — Потом лицо его просветлело. — Гм, — произнес он, поднимая палец. — Готов поспорить, одного вы еще не знаете.
— Чего же? — спросила Клавдия с наигранным нетерпением.
— Того, что успешное завершение операции сделало сегодняшний день тем самым «как-нибудь», которое мы друг другу пообещали.
— О Вилф, — простонала Клавдия, и от улыбки на ее лице не осталось даже следа. — Вы всегда прилетаете… не по графику прибытия конвоев… ну, вы понимаете. На этот раз… никто не знал, когда вы вернетесь, и…
Брим даже зажмурился от досады.
— Кажется, я понимаю. Если честно, совсем недавно я и сам не знал, когда мы вернемся. — Он прикусил губу. — Значит, сегодня еще не «как-нибудь»?
Клавдия на мгновение покраснела, потом улыбнулась и, тряхнув головой, разметала волосы по плечам.
— Ладно. Не буду врать вам, будто у меня не было планов на сегодняшний вечер… — Она вдруг нахмурилась и в упор посмотрела ему в лицо. — Я давно мечтала провести еще один вечер с вами, Вилф Брим. Значит, пусть так и будет…
Брим протестующе поднял руку:
— Клавдия…
— Никаких «Клавдий», мистер Брим, — перебила она с улыбкой. — И раз уж ваш «Непокорный» не вернется раньше завтрашнего дня, я подхвачу вас у ворот КССС в… — она глянула на хроноиндикатор, — в начале вечерней вахты. Вы не возражаете?
Брим усмехнулся и счастливо кивнул.
— О моя прекрасная леди, — произнес он. — Я чертовски польщен, правда.
— Вот и хорошо, — подмигнула Клавдия. — А теперь ступайте в кают-компанию, пока я схожу позвонить. Я буду через несколько циклов…
Клавдия оказалась верна своему слову. Ее маленький глайдер — потрепанный еще сильнее, чем в последний раз, когда Брим его видел, — затормозил у входа на склад КССС как раз, когда склянки отбивали начало вечерней вахты. Прохладные осенние сумерки сгущались на узких городских улочках, а в воздухе пахло дымом. Когда Клавдия потянулась, чтобы отпереть пассажирскую дверцу, она показалась Бриму еще прекраснее. На ней были пушистый белый свитер, темная трикотажная юбка, черные чулки и высокие сапожки. Пряди шелковистых волос обрамляли правильный овал лица.
— Прокатиться хочешь, морячок? — спросила она, так взмахнув длинными ресницами, что Брим едва не оглох от собственного сердцебиения.
— Больше всего на свете, — ответил он, пытаясь прийти в себя. Долгое мгновение они сидели молча, глядя друг на друга. — Звездами клянусь, — прошептал он наконец, — вы прекрасны.
Клавдия прикусила губы в капризной улыбке.
— Лестью вы добьетесь чего угодно, мистер Брим, — ответила она; Брим был одет в штатский костюм, оставшийся ему в наследство после операции, — если только я не замерзну до смерти, пока вы не закроете дверцу.
— Прошу прощения, — опомнился Брим. — Я только простой звездолетчик.
— Простой звездолетчик, да?
— Нет, правда. Кстати, я даже не знаю, куда мы едем.
Глаза Клавдии озорно блеснули.
— Ну, — ответила она, петляя по извилистым улочкам, — сначала я собиралась отобедать с вами в одном кабаре на холме. Но раз уж вы простой звездолетчик, я подумала, что вы, возможно, почувствуете себя уютнее где-нибудь попроще — скажем, у меня дома. Вы не возражаете?
Брим вздохнул, устраиваясь на скрипучем сиденье. Ни одно из пилотских кресел не казалось ему удобнее этого, потертого и продавленного.
— Не могу представить себе ничего более прекрасного, мадам, — ответил он. — И более желанного.