совершались Онрадом по одной-единственной причине: он действительно искренне верил в то, что война готова очень скоро поглотить так называемые цивилизованные доминионы Галактики — и это при нынешнем плачевном состоянии Имперского Флота, сохранившего лишь малую часть своего былого могущества.
Огонек на панели связи сменил цвет на зеленый — это Труссо установила связь с диспетчером отлетов Синего сектора.
— Ка-пять-ноль-пять-четыре, — доложил Брим. — Поднимаюсь с пятнадцати тысяч на две тридцать.
— Ка-пять-ноль-пять-четыре, — ответил диспетчер. — Вам разрешается выход по радиусу из Синего сектора. Имейте в виду, примерно в двадцати пяти кленетах у вас по носу группа судов идет с меньшей, чем у вас, скоростью. Свяжитесь с планетарным центром.
— Я Ка-пять-ноль-пять-четыре, вас понял. Счастливо оставаться.
— Удачных испытаний, коммандер.
— Спасибо, Синий. Постараемся не ударить в грязь лицом, — кивнул он.
Множество людей верили в «Звездный огонь» и в приказы Императора, давшие начало его строительству. Впрочем, подобная вера вообще отличала людей Империи. Начиная с 52000 года, когда расплывчатые Гаракские соглашения положили конец открытым военным действиям между Лигой Темных Звезд Негрола Трианского и обширной Галактической Империей Грейффина IV, влиятельная, но зловещая антивоенная организация сумела внедриться как в правительство Империи, так и в Адмиралтейство. Известная как Комитет Межгалактического Согласия (сокращенно — КМГС), она почти в открытую финансировалась Лигой, а возглавлял ее не кто иной, как бывший сослуживец Брима, коммодор Пувис Амхерст. Главной, хоть и скрытой целью КМГС был развал — изнутри — могучего Имперского Флота, едва не уничтожившего космическую армаду адмирала Кабула Анака. И все, разумеется, «во имя мира».
Увы, за без малого девять лет так называемого призрачного мира Амхерст и его КМГС весьма преуспели в выполнений этой задачи — а тем временем их хозяева из Лиги втайне поспешно восстанавливали свой изрядно потрепанный флот. А теперь они принялись еще и за свои тытьчертовы космические форты…
Брим прекрасно понимал, что смелый шаг Онрада неминуемо вызовет бурю возмущенных воплей со стороны КМГС, но принца это, похоже, не слишком волновало. Он оставался при твердом убеждении, что новые корабли составят минимально допустимый противовес врагу, жизненно необходимый для сохранения цивилизации. Он явно верил в то, что рано или поздно этот его шаг получит одобрение. И уж во всяком случае, каждый новый «Звездный» увеличивал шансы Империи на то, что она сможет пережить грядущую вторую фазу войны, а ее неизбежность была так же очевидна, как то, что гелий занимает в периодической таблице элементов следующее за водородом место.
Индикатор световой скорости на пульте у Брима показывал 0.86, когда он обошел тройку идущих почти вдвое медленнее «эф-седьмых», оставив их болтаться в оставленном «Огнем» вихре возмущенной гравитации. Он позволил себе улыбнуться при мысли о том замешательстве, которое царило у них на мостиках, когда «Огонь» обошел их как стоячих.
На пульте у него снова загорелся сигнал связи.
— Ка-пять-ноль-пять-четыре, продолжаю набор высоты и разгон, — доложил он на планету.
— Ка-пять-ноль-пять-четыре, вам разрешается выход на сверхсветовую. Задайте им перца, «Огонь»!
— Это будьте уверены, — ответил Брим. А потом на индикаторе световой скорости вспыхнула единица, и нормальный радиообмен прервался.
Шел уже четырнадцатый стандартный день испытаний «Звездного огня», по соображениям секретности проходивших на огромной — ныне заброшенной — базе Имперского Флота на Гиммас-Хефдоне. Гиммас был первым местом службы Брима по окончании Академии, когда он шестнадцать лет назад получил назначение на старый эсминец Т-класса «Свирепый» под командованием Регулы Коллингсвуд. Закрытая почти десять лет назад под предлогом борьбы КМГС за «экономию средств» огромная — почти на всей поверхности суши — база довольно быстро сдалась под воздействием агрессивной атмосферы планеты. Брим уже полцикла как установил связь с группой испытателей, когда корабль с грохотом вывалился из вечного слоя облаков над штормовым Гарнацким морем, но все равно не был готов к этому зрелищу оголенной замерзшей земли. Огромные, занимающие чуть не весь океан взлетные полосы, на первый взгляд, казалось, сохранились, однако пользоваться ими было невозможно из-за забивших их снега и льдин. Насколько хватал взгляд, все было мертво и неподвижно. Пустынная поверхность планеты нарушалась только исполинскими комплексами заброшенных портовых построек, имевших такой вид, словно и их сооружали в свое время из тех же снега и льда, что покрывали их теперь.
Когда они спустились ниже, Труссо обратила внимание Брима на зону больших, рассчитанных на линкоры гравибассейнов. Они почти скрылись под толстым сдоем льда, который, наверное, проник вниз до самых фидерных каналов. За ними следовали бескрайние кладбища кораблей; сотни и сотни заснеженных судов лежали на них неровными рядами. Некоторые из них, судя по виду их корпусов, безнадежно устарели. Но большинство явно были вполне годными к эксплуатации, более или менее современными судами, приговоренными к преждевременному списанию неугомонным КМГС — гражданами Империи, сумевшими нанести своему собственному флоту больше ущерба, чем все эскадры Негрола Трианского вместе взятые в разгар открытых военных действий.
Не прошло и половины метацикла, как они уже неслись над исполинскими конструкциями, служившими некогда центром военно-космической базы. Башни из стекла и металла были так высоки, что Брим испытал легкое головокружение, глядя на них с такого ракурса. По соседству с ними располагался парадный плац, на котором он получил когда-то свою первую награду из рук кронпринца Онрада — как раз перед тем, как его перевели на К.И.Ф. «Непокорный». Впрочем, с высоты тридцати тысяч иралов огромный плац казался не больше мизинца.
Широкие — и совершенно пустые — улицы расходились от центра подобно спицам чудовищно огромного, в несколько кленетов, колеса. Пространство между ними было занято нагромождением причудливых конструкций, рядами резервуаров, похожими на великанские грибы реакторными блоками и паутиной трамвайных путей. И все это было занесено толстым слоем снега — за исключением, пожалуй, реакторов; они выглядели чистыми и годными к работе. Окруженные высоченными энергопередающими башнями, увенчанные шпилями громоотводов, их защитные купола сияли как новенькие. Брим подумал про себя, что на поддержание их в таком состоянии потребовалось ненамного меньше энергии, чем ушло бы на поддержание в рабочем состоянии других, куда более важных систем базы. Впрочем, Адмиралтейство никогда не отличалось особенно стройной логикой — тем более в мирное время.
Несколько улиц возле самого берега были расчищены от снега; здесь у шести действующих гравибассейнов угнездились две небольшие группы зданий. Пять бассейнов были заняты. Пока Труссо отдавала последние распоряжения перед посадкой, Брим успел опознать два стремительных на вид эсминца В-класса: на предстоящих испытаниях они должны будут играть роль неприятеля. Большое транспортное судно цветов «Акро-Канны», гражданской компании с Содески, явно содержало в себе мастерские для настройки ходовых систем «Звездного огня». Завершали эту небольшую эскадру мощный спасательный буксир и еще один небольшой транспорт на двух соседних гравибассейнах. Брим тряхнул головой. Все ради одного-единственного корабля?
— Забавно, правда? — вмешалась в его размышления Труссо.
— Собственно, мне на ум пришло другое слово: «расточительно», — пробормотал Брим, пока турбулентные потоки над береговой линией трясли «Огонь». — Но, впрочем, вы правы: это по-своему забавно, — мрачно добавил он.
Прямо по курсу корабля пять кленетов льда таяли у него на глазах, превращаясь в посадочную полосу. Да, реакторы явно в полном порядке.
— Нет, шкипер, это действительно смешнее некуда, — решительно заметила Труссо. — В самом деле, посылать столько судов для испытаний одного, и куда — на самую мощную военно-космическую базу во всей известной Вселенной! Адмиралтейству ни за что не следовало закрывать Гиммас. Мы еще пожалеем, что позволили Амхерсту и его КМГСу дотянуться сюда своими лапами.
— Многие из нас уже переживали, когда это произошло, — возразил Брим. — Сам-то я тогда даже в
