поддержать живой разговор! Маленькие груди с бледными сосками выдавались зрелыми плодами на почти до болезненности стройном корпусе, и чуть выдающийся живот встречался с густой и черной порослью паха прекрасной выпуклостью мягкой и гладкой плоти. Когда он медленно ее раздевал, у него в буквальном смысле закружилась голова от красоты длинных изящных ног и мягко выпирающих ягодиц.
А потом… Чего она не знала о способах любви, того и знать не стоило. Кажется, не было ничего, из чего она не могла бы извлечь радость…
Когда настало утро, оказалось, что они надолго проспали рассвет — редкость для офицеров летного состава, по крайней мере на этой войне.
— Я так отдохнула, что сама себе не верю, — сказала она, роскошно потягиваясь на заляпанной простыне. — Особенно если учесть, как мало мы спали.
Брим засмеялся спросонья.
— Мне извиниться за то, что не дал тебе поспать? Зевнув во весь рот, она свела плечи с очевидным удовольствием и усмехнулась до ушей.
— Не надо. После тебя я так себя чудесно чувствую.
— Всегда рад помочь любым способом, — сказал Брим самым любезным голосом. — К тому же, моя соблазнительнейшая карескрийская красавица, я после тебя тоже чувствую себя чудесно.
— Карескрийская красавица, — протянула Ева, глядя в потолок. — Мне не послышалось?
— Ты красавица, Ева, — серьезно ответил Брим. — Самая красивая женщина из всех, которых я видел.
— Спасибо тебе за это, Вилф Брим, — ответила она. — Сегодня ночью ты дал мне почувствовать себя красивой. Но еще ты назвал меня карескрийкой. Это должно меня от тебя отличать?
Брим на миг задумался.
— Знаешь, забавно, — сказал он. — Я сам думаю, так это или нет. Редко когда я ощущал с кем-нибудь такую близость. Но ведь это может быть и реакция на ту бурную страсть, что ты во мне пробудила. Вряд ли мне в жизни приходилось так интенсивно работать — я не преувеличиваю.
— А ты не думаешь, что это еще и потому, что среди существенных для нас вещей у нас так много общих?
— Потому что мы оба карескрийцы? — спросил он.
— Ну, отличный мой любовник, — сказала она, — Карескрия по-своему дала нам совершенно исключительное начало. — Она заглянула ему в глаза. — Ты после нашего последнего разговора не задумывался больше, кто ты?
Брим сел рядом с ней на кровать, закинув ногу на ногу.
— Я тогда задумался, зачем ты это говорила, — ответил Брим более серьезно, чем сам собирался.
— А теперь? — спросила она, приподняв брови. — Я побаивалась, мне придется пожалеть, что высказала тебе свои мысли напрямую.
— Тут не о чем жалеть, — покачал головой Брим. — Это меня заставило немного задуматься о себе.
— О том, кто ты на самом деле? Он улыбнулся.
— И об этом тоже, — ответил он. — Но в основном о том, что я независим — и одинок.
— Эти мысли ходят парами, как по-моему, — сказала она. — Тогда сначала расскажи мне, кто ты такой. Мне охота знать.
— Ладно, — согласился он. — Но ответа на твой вопрос не получится — он только вызвал у меня другие вопросы.
— И?
— И пусть это звучит по-сумасшедшему — или просто глупо, — но я… кажется, с тех пор, как попал на Флот, моя жизнь очень хорошо определила, кем я не являюсь.
— И кем же ты не являешься, Вилф Брим? — спросила она.
— Ну, — ответил он, — прежде всего я не карескриец.
— Так ты на самом деле отрекаешься от Карескрии, Вилф Брим?
— Ну..; да, — начал Брим, неловко пожав плечами. — Да, отрекаюсь. Я не вынес оттуда ничего, кроме одежды на своих плечах.
— Хм, — улыбнулась она. — И там ты научился водить звездолеты среди шахтерских астероидов, как и я. — Тут она хихикнула. — Я там и еще много чему научилась.
На этот раз настал черед Брима улыбаться.
— Я так и думал! — сказал он, нежно погладив ее по животу. — О жизни я там тоже узнал довольно много. Но я никогда не знал, что можно проделывать то, что ты показала, не в невесомости.
— Теперь знаешь, — сказала она, улыбнувшись краем губ.
— Ага, — согласился он. — Ну что ж, мы, значит, прихватили оба с собой из дома кое-что полезное.
— Это больше, чем ты хотел признать, Вилф, — поймала она его на слове. — Ты только что назвал ее «домом» — как и надо.
— Но я имперец! — возразил он.
— Мы все имперцы, так или иначе, — возразила она. — В нашей старушке Империи много хорошего, как бы мы ни брюзжали. Но ты спроси себя, Вилф: настолько ли, ты имперец, как, например, твой друг Тоби Молдинг?
В ответ на это ему пришлось подумать, но в конце концов он кивнул.
— Думаю, что да, — ответил он, но при этом нахмурился: эта женщина дьявольски красива, но и вопросы задает дьявольски неудобные.
— На самом деле так и есть, — сказала она. И, чуть раздвинув ноги, взяла его руку и положила ее на влажный сгиб. — Но скажи мне; Император тоже так думает?
Чуть раздраженный тем, что она недоговорила, Брим высвободил руку.
— По-моему, да, — сказал он слегка с вызовом. — Я чем хочешь клянусь, что у Тоби Молдинга нет двух Имперских Комет.
— Остынь, друг, — сказала она, касаясь пальцами его руки. — Я же не про медали и награды. Я даже о дружбе не говорю. Тьфу ты, Вилф, по всему Флоту ходят слухи про вашу дружбу с Императором. Это так и есть.
— Так что тогда?
— Считает Император тебя своим имперским другом или своим карескрийским другом? И это Брим тоже обдумал.
— Кажется, он все еще считает меня карескрийцем, — признал он, — несмотря на все, что я делаю, чтобы его разубедить.
— Несмотря на что? — спросила она.
— Ну, я избавился от акцента — что дьявольски тяжело… и вообще я имперец. А не карескриец. Что я, тыть меня черт, не так делаю?
— По-моему, Вилф, именно то, что отказываешься от Карескрии, — сказала она. — Посмотри, как общие корни помогли нам даже в такой простой вещи, как занятие любовью. И тебе всю жизнь этого не хватает. Потому что ты отвергаешь свой дом.
— Мой дом там, где мне приходится быть, — возразил он. — Сейчас, например, здесь.
Она осмотрелась, будто пришла в гости.
— Ну и квартирку вы себе отхватили, Брим! — сказала Ева, изображая крайний восторг.
— Спасибо, — ответил он, закатывая глаза к потолку.
— Я просто хотела дать тебе понять: то, что ты пытаешься делать, — не работает.
— Ты мне будешь рассказывать, что работает и что не работает! — взорвался наконец Брим. — Тебе легко любить Карескрию, и сохранять этот соблазнительный акцент, и даже хвастаться происхождением! Тыть его черт, Бакстер Колхаун возглавляет Силы Обороны, а «Звездные Огни» с новых карескрийских заводов только и спасают Авалон от облачников! Теперь все любят карескрийцев! Мы популярны, как содескийские медведи, которые уже сотни лет спасают шкуру Империи!
