Билл Болдуин
Осада
Пролог
Облаченный в теплые зимние одежды, увенчанный яйцевидной шапкой, закрывающей уши и добавляющей лишний ирал к его шестиираловому росту, контр-адмирал Имперского Флота Вилф Брим ухмылялся до ушей, а резвая тройка несла его сквозь слепящую содескийскую метель. В антикварную диковину, именуемую «санями любви», были запряжены три черных лохматых дрошката — центральный бежал в оглоблях, двух боковых сдерживала только длинная сбруя. Крошечные колокольчики на них позвякивали, возвращая седока на тысячу лет в прошлое. Только донесшийся из-за облаков рокот звездолета на миг нарушил эту иллюзию. Космопорт имени Томошенко на искусственно подогреваемом озере Демьянск лежал всего в тридцати кленетах от обширного поместья Бородова, а столица всех содескийцев, «священная» Громкова, раскинулась по берегам реки еще через двадцать кленетов.
Слева от Брима князь Анастас Алексий Бородов щелкнул кнутом и тряхнул вожжами так, точно сбросил с плеч половину своих лет. Управление содескийской тройкой требовало большого искусства, а вознице приходилось стоять — нешуточное испытание для медведя в возрасте Бородова. Как настоящий участник, он носил особую эмблему: два ярко-красных пера завенкока на правой стороне шапки.
Справа от Брима восседал генерал Николай Януарьевич Урсис, инженер-механик галактического класса и (в редкие годы мира) ректор обновленной Дитясбургской Академии. Он благодушно покуривал свою резную трубку-земпа, между тем как меловые стволы старых, дремлющих под снегом берез так и мелькали по обе стороны узкой проселочной дороги. Замерзшие прутья ивняка и кизила торчали из-под снега, загораживая голые рощи дубов и тополей. Это была содескийская зима во всей своей красе — такая же, как в старину.
Но эта мирная картина не могла изгнать из памяти Брима того, что начинало теперь называться Второй великой войной. Ему уже пришлось испытать на себе первый яростный натиск Лиги, напавшей на его родину.
Теперь, всего в нескольких тысячах световых лет отсюда, Лига Негрола Трианского готовила еще более мощный удар, чем тот, который нанесла по имперской столице Авалону. На этот раз вторжение угрожало огромному скоплению звезд, планет и ресурсов, именуемому Содескийской Федерацией. Силами Лиги командовал не кто иной, как фельдмаршал Родеф ноф Вобок, а толстый адмирал Хот Оргот, недавно проигравший битву за Авалон, отвечал за космические операции. Лига сейчас была твердо настроена на победу. Брим это знал — ему пришлось буквально пробиваться к содескийской столице.
Он находился тогда в трех днях от Громковы, и прошло всего полметацикла от начала той памятной утренней вахты. Брим присутствовал в качестве пассажира на мостике быстрого содескийского лайнера «Александр Гробкин», беседуя — по-авалонски — с капитаном Петром Нестеровым и первым навигатором Т. П. Стефановским. Пилот обратил их внимание на кормовой гиперэкран — там, мелькая среди звезд, к ним быстро приближались три каких-то огня, расположенных тупым углом. Завыла тревожная сирена опознавательной системы — ее КА'ППА, — обращение к трем таинственным кораблям не получило ответа. С левого борта единственный конвоир — маленький эсминец класса «Сметливый» на 26000 мильстоунов, под названием «Горди», насторожил свои разлагатели, словно атлет, разминающий мускулы.
— Никак, опять Лига? — невозмутимо произнес Нестеров.
Огромный, с рыжеватой шерстью и длинными баками, типичными для уроженцев холодного Харговианского сектора Содески, этот медведь служил прежде старшим офицером на содескийском флагмане «Акро-Канна».
— Национальная отрасль их промышленности — это война, капитан, — ответил Стефановский, и тут среди звезд сверкнули первые вражеские залпы. Навигатор, маленький, темный громковский медведь, имел близорукий взгляд звездолетчика, всю жизнь глядящего на экран. Видимость ненадолго ухудшилась, когда шесть или восемь кучных взрывов грянуло в кленете от левого борта. Стефановский, хмуро вглядываясь в широкомасштабную звездную карту, покачал головой. — Одно утешение: стреляют они не лучше, чем в прошлую войну.
Брим угрюмо хмыкнул, думая о том, сколько видал таких вспышек за две войны и двадцать стандартных лет своей жизни — их было так много, что они уже перестали его волновать. Они стали частью его существования, вот и все. Еще недавно он с маленьким отрядом отражал самый сильный удар, когда- либо предпринимавшийся против звездной системы. Впрочем, война никогда не устаревает. Ты слишком стараешься выжить, чтобы она успела войти у тебя в привычку.
Брим оглядел мостик, чувствуя, как нарастает волнение среди пилотов, навигаторов, системных операторов, связистов и кучки молодых офицеров, которые должны были командовать батареей разлагателей, наскоро присобаченных к лайнеру ввиду военного времени. Легкие скорострельные 57- миллиираловые орудия были детской игрушкой по сравнению с эсминцами Лиги — но лучше хоть какой-то отпор, чем вовсе никакого.
— Ишь, не торопятся, сволочи, — проворчал Стефановский.
— Это ты их ждешь не дождешься, — ответил Нестеров. — Я лично охотно обошелся бы без них.
Чувствуя, что гипердвигатель набирает обороты, Брим посмотрел за корму. Выхлоп увеличился — «Александр Гробкин» разгонялся, готовясь к сложному трехмерному маневру, чтобы уйти от атаки или хотя бы убедить практически беспомощный экипаж в том, что для его защиты делается хоть что-то. Гиперсвечение вспыхнуло, заливая светом смотровые экраны. Все застонали, прикрывая глаза, но тут кристаллические панели перешли на автоматическое затемнение. Разведчик Лиги — «Гантейзер ГА-88», судя по силуэту, — пригасил собственный выхлоп и исчез среди мириада звезд.
Даже у Брима, более или менее привыкшего к вспышкам разлагателей за время осады Авалона, разболелись глаза — таким ярким было пламя. Потом звезды снаружи завертелись колесом — корабль заложил вираж, а конвойный эсминец переместился еще левее, чтобы обеспечить себе оперативное пространство. Брим стиснул кулак — это беспомощное состояние выводило его из себя!
Точно услышав его мысль, жалкие 57-миллиира-ловки лайнера и вся батарея 130-миллиираловок «Горди» открыли огонь по двум зеленоватым вражеским выхлопам, приближающимся с кормы. Еще поворот — теперь звезды переместились на правый борт.
— Сейчас нападут, — рассудил Нестеров, когда огни выхлопов направились к маленькому эсминцу. — Похоже, теперь эти гады получили приказ бить по конвойным кораблям.
Рулевой экипаж разразился подбадривающими криками, а Брим и Стефановский, вцепившись в ручки кресел, следили за боем молча. Еще один резкий поворот бросил звезды через передние гиперэкраны. Теперь все три вражеских корабля шли на «Горди», лавируя под огнем его разлагателей. Два эсминца выпустили по гиперторпеде и отвернули назад среди сплошных разрывов. Прицел, на взгляд Брима, был верен — расстояние между торпедами и кораблем быстро сокращалось.
— Вселенная, — воскликнул Стефановский, видя, что «Горди» не делает попытки увернуться. — Почему он не действует?
— Его капитан ждет последней торпеды, — объяснил Нестеров, и «Александр Гробкин» заложил новый зигзаг.
— Тогда уже поздно будет, — сквозь зубы выдавил Стефановский.
В самый последний момент «Горди» вильнул, и все три торпеды, изменив курс, взорвались без всякого ущерба за полкленета от корабля.
— Вуф! — вздохнул Нестеров, снова глядя на корму. — Последний Облачник так и идет торпедным курсом — к чему бы это?
— Наверное, вторую торпеду заклинило, — предположил Брим.
— Не иначе.
