Северный морской путь — от Архангельска до Камчатки!
Разговор с Любичем доставлял истинное наслаждение. Ученый рассказывал столько нового и так увлекательно, что слушать его можно было без конца.
— Знаете ли вы, что в архивах Якутска и Тобольска откопали пласты столбцов и сеттав XVII века — челобитных грамот, отписок воевод, наказных памятей служилым людям, расспросных речей и росписей? Раскрылась величественная картина освоения необъятных сибирских просторов от Урала до Тихого океана. Накануне похода Дежнева флотилии кочей с товарами спускались вниз по великим сибирским рекам, плыли Полярным морем от устья Дены в устье Колымы, к последнему форпосту Северной Сибири — Ннжне- Колымскому острогу. В этой крепости собрался весь цвет сибирских землепроходцев — самые отважные, выносливые и пытливые люди. Собрались неспроста, для решающего скачка в последний неприступный угол Северной Сибири.
Любич развернул карту.
— Поглядите… На берегу Кенайского залива, на Аляске, американские археологи откопали поселок трехсотлетней давности, целую улицу русских изб. Ваша грамота рассказывает, чей это поселок и чья это улица…
— Не кажется ли вам странным одно обстоятельство, — прервал я Любича, — что мореход умолчал о факте государственной важности — открытии нового материка за проливом?
Любич внимательно посмотрел на меня и усмехнулся:
— Вы наблюдательны… Ни в одной челобитной колымских приказчиков и помина нет о заморском материке. Это, пожалуй, главная загадка анюйской грамоты. И разгадка скрыта, кажется, здесь…
Любич взял грамоту и громогласно прочел последние строки:
— «Атаманская башня — око в землю, ход в за носье…»
Схватив перо, краевед быстро написал: «В Атаманской башне Нижне-Колымского острога в земле ход в тайник».
Нумизматам постоянно мерещатся подземные тайники и клады. Толкование последних строк грамоты показалось мне слишком фантастичным.
— Только так… — тихо и твердо произнес Любич. — Атаманская башня стояла в бревенчатой ограде Нижне-Колымского острога, выстроенного Михаилом Стадухиным, рассказы о ней слышали старые колымчане от своих отцов и прадедов.
— Ого!
Прямые потомки первых колымских переселенцев ошибаться не могли. «Око в землю» Любич переводил «смотри в землю» или «в земле», а непонятное словечко «заносье» заменял словом «тайник», предполагая, что землепроходец упомянул о нем иносказательно.
Стоит ли говорить о возбуждений, охватившем нас? Городище старинной крепости находилось на берегу Стадухинской протоки, всего в двадцати километрах от Нижне-Колымска.
— Сомневаться тут не приходится… — рокотал Любич. — Отложите, Вадим, дела, раскопаем городище.
Предложение было заманчивым. Но найдем ли там что нибудь? В 1755 году восставшие чукчи разгромили крепость, и от старинного Нижне-Колымского острога почти ничего не осталось.
— Валы, сохранились, — заявил краевед, — найдем и основание Атаманской башни. Говорят, это были самая высокая северо-западная башня. Да и казаки там больше не селились — построили новую крепость здесь, в Нижне-Колымске. Непременно откопаем ход в тайник!.
Он покрутил слитки тяжелого серебристо белого металла.
— И в Магадане вас примут с распростертыми объятиями. Ведь это, Вадим, чистейшая платина, переворот в судьбах Анюя. Будьте уверены, платина — вернейший признак золотых россыпей. Видимо, Большой Анюй так же богат золотом, как и родной брат его — Малый Анюй. А там летом геологи, кажется, нащупали большое золото. Пусть даже ваша платина окажется случайной жилой, но она укажет путь к Новому Клондайку…
И ваши олени здесь пригодятся. Пастбищный узел в верховьях Анюя окажется рядом с золотыми приисками. «Последним могиканам» Пустолежащей земли откроется дверь в новый мир!
Любич воодушевился, глаза его горели. Он навалился могучей грудью на стол, и тот жалобно заскрипел.
— Только так, Вадим… Вы привезете первый драгоценный дар Большого Анюя!
Я и не предполагал тогда, как быстро сбудутся предсказания Любича…
Атаманская Башня
Провожать нас сбежались к пристани все: мальчишки Нижне-Колымска: пронесся слух, что экспедиция едет откапывать старинные пушки…
Глиссер вошел в узкую, но глубокую стадухинскую протоку. С гулом мчался он среди низких берегов, заросших ольховником. Кусты низко свисали над водой. Был полдень, сияло солнце. Эмалевое, небо опрокинулось над нами голубой чашей. Высоко высоко небесную лазурь пронзала белая стрела — след самолета, летящего в Магадан.
У дальнего мыса в колеблющемся нагретом воздухе тундры двоились голубоватые столбики.
— Хибары Стадухинской заимки! — крикнул Любич. Там и городище крепости. Рев мотора стих, глиссер мягко уткнулся в непролазную чащу ольховника. Мы прорубились сквозь заросли и выбрались на плоскую террасу. Обветшалые избушки развалились, утонули в душистом багульнике и карликовых березках.
Вот и холмы заветного городища!
Вейником и ольховником зарос крепостной вал. Ковер мхов прикрыл улицы сгоревшего острога. Дальше, за торфяным болотом, поднималась пологая возвышенность с лиственничным редколесьем. Крепость Михаил Стадухин поставил на границе леса и тундры…
Любич довольно легко обнаружил в северо-западном углу вала широкое основание Атаманской башни — холм, заросший багульником и ягелем. Мы принесли сюда палатку, рюкзаки с продовольствием, спальные мешки, лопаты, ломы и кирки. Ученый разметил площадку раскопок, и начались поиски.
Целый день мы долбили мерзлую землю. Уже под тонким слоем торфа стали попадаться обгоревшие заостренные бревна крепостного палисада, обугленные стропила башни. Захватив крепость, чукчи сожгли ее, разобрали палисад и разрушили Атаманскую башню почти до основания.
Лишь к концу дня, умаявшись докопались до последних уцелевших венцов башни. Толстенные бревна казаки обсыпали валом из крупной морской гальки. Бревна почти не пострадали от огня. Вероятно, пожар потушили казаки, подоспевшие на выручку из окружающих заимок.
Между бревнами не оказалось и следа конопатки. Несомненно, это был нежилой сруб боевой башни. Любич вошел в раж — лом гнулся а его могучих руках. Мы разворотили глубокую квадратную траншею, подобрались к самому полу башни и, выбившись из сил, решили продолжать раскопки утром.
Весело было у нас на биваке. Илья настрелял уток, развел яркий костер и варил в котле утиный гуляш. После ужина Любич рассказал очередную историю.
Оказывается, основатель крепости Михаил Стадухин отличался весьма буйным нравом. В 1642 году смелый землепроходец во главе отряда казаков морем прошедший неведомую Колыму. Одновременно Колымы достиг отряд Дмитрия Зыряна. Он обосновался в устье Анюя в стратегически важном месте, а Стадухин, не пожелавший действовать сообща, выстроил Нижнее-Колымский; острог в более уязвимом урочище. Лесистая возвышенность позволяла чукотским воинам скрытно накапливаться поблизости от вала крепости. Девяносто лет простоял Нижнее-Колымскйй острог на Стадухинской протоке и постоянно подвергался опустошительным набегам.
Уязвил честолюбие Михаила Стадухина и великий поход Дежнева. Дежневцы на год опередили
