отношения. Вариантов было несколько. Может, из-за того, что у каждого из нас первая попытка завести семью закончилась не самым лучшим образом, мы боялись повторения череды неудач и смертей. Или же просто ленились, считая, что и так живется вполне комфортно.
К тому же кроме уже знакомого закона о «двух наследниках старшего мужчины рода» существовало еще одно маленькое и очень мерзкое правило о «непрерывности линии рода»… То бишь Юльтиниэль, как девушка, после свадьбы полностью переходила под опеку своего мужа, а герцогство Рит оставалось без наследника. После смерти Лареллин никто из ордена предъявлять претензии по нарушенным законам мне не мог, но стоит только на сцене появиться новой герцогине Рит, как у нас с Альгой сразу начнут размахивать перед носами кипой бумаг, которые обязывают нас порадовать этот свет сыном, а то и не одним.
На самом деле подобные законы были необходимы. После входа Лирии в золотую эпоху, как многие историки называли несколько последних столетий, началось бурное развитие магии и улучшения условий жизни простых людей. И те неожиданно поняли, что не стоит все время бороться за выживание, а можно и побаловать себя. Детей стало рождаться все меньше – хорошо, если раньше из шести-семи выживали трое ребятишек, то теперь лекари и маги стали способны поднять и вытянуть всех, а большое количество ртов прокормить – это для крестьянской семьи оказывалось непростой задачей. Вот и получилось, что век назад императорские статистики схватились за головы: без войн или эпидемий, а просто в условиях хорошей жизни население Лирии сократилось на треть.
Поэтому и были прияты несколько законов и введены поощрения для борьбы с возникшей ситуацией. А аристократия к тому моменту так и вообще оказалась на грани вырождения: всего один ребенок на два рода… Несложно составить схему, из которой были бы видны масштабы катастрофы. Так что к благородным семьям новые правила относились в первую очередь. Конечно, я мог бы махнуть рукой на все эти дела. Что тут трудного? Крестник у меня – император, да, мое имя дорогого стоит и обладает прямо-таки магическим воздействием на орденцев, и не только на них. Смело можно плевать на всех с Иглы – главной башни академии Шейлера.
Да только и самому мне не хотелось, чтобы после замужества Юли на славном роде Ритов империя с облегчением поставила бы большой и жирный крест. На самом деле, если вспомнить о нашем с Риком происхождении, то этот крест можно было поставить сразу после смерти Виктора Рита… Но лучше об этом все-таки промолчать. Так что я был бы совсем не против понянчиться с сынишкой, однако прекрасно помнил, что Альга еще в молодости категорически отказывалась даже думать о материнстве. Да и Юля как-то весь год очень зло шутила о возможном прибавлении в семействе.
И как смешно сие ни прозвучит, но первым поднимать эту тему я боялся. Альга не протестовала и против сложившегося положения дел – сама в храм не рвалась и не интересовалась, почему я не настаиваю. Вроде как «помолвка» неофициально состоялась, все были довольны, орденцы скрипели зубами, но придраться было не к чему…
А я, как идиот, сам не мог решить, чего же хочу на самом деле.
– Господа, – прервал выступающего Эриама, который уже зачитал приказ о создании самостоятельных отрядов магов не выше третьей ступени и перешел к более одаренным ученикам, которые в одиночку могли поддерживать гвардейские группы. Пора было приводить в исполнение часть задуманного мною плана.
Ректор поднял на меня вопросительный взгляд от длинного списка. Присутствующие в зале лорды радостно встрепенулись, отгоняя наползающую дремоту – темный эльф зачитывал все уж больно монотонным, усыпляющим голосом.
– Я знаю, кого еще можно позвать с собой в качестве деморализующего фактора. – От моей улыбки Василий тревожно переглянулся с Альгой, подозревая, что я явно замыслил нечто недоброе, но забавное.
– И кого же? – осторожно уточнил Ливий.
– Наместника Хель, – объявил я.
И вот тут-то мы узнали, что значит выражение «гробовая тишина». Даже мужчина с третьего ряда, который до этого весь час добросовестно кашлял, вызывая крайнее раздражение у соседей, сейчас затих, пуча глаза, но не осмеливаясь первым нарушать молчание. Я продолжал спокойно улыбаться, наблюдая, как лица присутствующих вытягиваются и попеременно меняют цвета – гамма оных оказалась весьма разнообразной: от пепельно-серых и яростно-красных до бледно-зеленых оттенков. Интересно, они меня в лечебницу для душевнобольных поселят или сразу на костер поволокут без суда и следствия?
– Оррен, ты понимаешь, что сейчас предложил абсолютное безумие? – на всякий случай тихо уточнил Эриам.
– Не-а, – протянул я, подмигивая друзьям. – По мне, так очень неплохой план. А вам разве не будет весело посмотреть на рожи убийцепоклонников, когда против них выступит наместник Хель?
– Он, скорее, к ним присоединится… – проворчал Ливий, не пытаясь приводить более логичные доводы против моего решения: их и так все знали. Кричать: «Ты тронулся умом, Рит!» – он также не стал, это для всех присутствующих было очевидным выводом, проистекающим из моего предложения.
– А вот и нет! – обнадежил я совет. – Зачем ему присоединяться к тем, кто вырежет нашу страну под корень?
– Наверное, потому, что он тоже служит Хель? – логично предположил Эриам, пытаясь скопировать мой тон и соорудить на лице выражение деревенского дурачка. Получилось у темного эльфа плохо, но все его поняли.
– Наместник не служит Хель, он просто хранит часть ее силы, – поправил я тоном нудного профессора по теории магии. Дальше углубляться не стал, а то еще господа советники удивятся, откуда я столько знаю.
Но на самом деле все просто: создавая таких «наместников» и «меченых» в разных мирах, Убийца освобождает себя от части безумия. Это делает ее слабее остальных творцов, зато в условиях игры у нее оказывается больше фишек на поле и козырных карт в рукаве. К тому же появляется возможность трезво рассуждать, хоть изредка выплывая из своего сумасшествия.
В глазах присутствующих понимания не появилось. Только Альга что-то тихо втолковывала иномирцу, перемежая слова короткими смешками.
– Ладно, если в двух… трех… нескольких десятках слов, – я поправил себя. – Наместнику не будет никакого удовольствия в том, что в стране (к которой, кстати, формально его собственные земли примыкают) не останется ни одного живого существа. Ему это невыгодно – кого он будет пугать, искушать, доставать и так далее…
– Можно подумать, что последние двадцать лет он что-то из этого списка делал. Похищение твоей дочери в расчет не берем, – проворчал Ливий, кажется начиная понимать, куда я клоню. – Я вообще до сих пор не могу представить, что ты там сделал с прежним наместником, что новый и носа из Окраинных земель не высовывает.
– И хорошо, что не представляешь. Скажем так – у нас некая сделка. Так что, думаю, он не откажет мне в небольшой услуге. Даже обрадуется – такое развлечение предлагают совершенно бесплатно.
Альга на своем месте уже тихо похрюкивала от смеха, представляя, как Рик будет отрываться. Если еще каких-нибудь вампиров или оборотней притащит за компанию… У-у-у… я чуть сам не начал всхлипывать. А тут еще мозг подбросил следующую идею, и я все-таки позволил себе засмеяться.
– Оррен, ты точно хорошо себя чувствуешь? – Леран даже со своего места привстал.
– Да. Лучше просто не куда. Просто представил, что если еще и меченый за нас выступит… Тогда мы получим не серьезного противника, а полностью деморализованных и ничего не понимающих убийцепоклонников, которые будут мечтать только о том, чтобы убраться от наших границ как можно дальше и больше никогда не иметь дела с Лирией.
Ливий схватился за голову, вскочил с места и принялся мерить шагами маленький пятачок свободного пространства. Такой ереси его светловерческая душа вынести не могла. Зато кое-кто из генералов принялся тихо хихикать, предвкушая большое развлечение. Осталось только прояснить один момент.
– А где мы меченого возьмем? Одно дело – найти наместника, собственно, его и искать не надо. Но вот как отыскать в огромной империи того, кто тщательно скрывается? К тому же я готов поверить, что наместник согласится поучаствовать в этом безобразии только из-за этой непонятной «сделки», но человек, который в любую секунду может сорваться… Нет, так рисковать мы не можем. – Эриам свернул свой список
