какой-нибудь мимолетной амурной встречи, какого-нибудь незначительного полового акта. Я представлял себе, как Воан ждет ее на тихом перекрестке, едет за ней через потоки машин, по объездным дорогам, продвигаясь все ближе к бурному эротическому единению. Унылые улицы были озарены движением их тел во время этого изысканного брачного ритуала.
Будучи не в состоянии находиться в квартире в то время, когда происходит это ухаживание, я сел в машину и отправился в аэропорт. С крыши многоэтажной автостоянки, рядом со зданием авиафрахтовочных компаний, я оглядывал окрестности, ожидая появления Воана.
Как я и предполагал, Воан ждал Кэтрин возле выезда с развязки на Западный проспект. Он и не пытался спрятаться от кого-нибудь из нас, грубо проталкивая свой тяжелый автомобиль в проходящий дорожный поток. Явно не интересуясь Кэтрин или мной, Воан облокотился о дверь. Когда он стоял на светофоре, то казался почти спящим, но стоило зажечься зеленому свету, как он резко срывался с места. Левой рукой он барабанил по рулю, словно читал быстрыми пальцами шрифт Брайля.[7] Следуя по пунктирным линиям, проложенным в его голове, он метался на «линкольне» из стороны в сторону по всей ширине дороги. Его осоловелое лицо застыло в упрямой маске, покрытые шрамами щеки жестко стискивали рот. Он вклинивался то в одну, то в другую полосу, вырываясь вперед по скоростной полосе, пока не поравняется с Кэтрин, потом соскальзывал назад так, что между ними пристраивались другие машины, затем занимал осторожную позицию на полосе для движения с малой скоростью. Он начал копировать манеру вождения Кэтрин, ее расправленные плечи и высоко поднятый подбородок, он пользовался педалью тормоза с такой же частотой, с какой это делала она. Их согласованные тормозные огни как будто вели между собой диалог, напоминая давно женатую пару.
Я мчался вслед за ними, мигая фарами всем машинам на пути. Мы подъехали к въезду на развязку. Пока Кэтрин взбиралась на эстакаду, вынужденная притормозить, догнав караван цистерн с горючим, Воан резко набрал скорость и свернул в другую сторону. Я погнал за ним, виражируя вокруг разворотных клумб, которыми изобилует развязка. Мы проскочили ряд светофоров вплотную к поперечным потокам машин. Где-то над нашими головами по открытой дуге моста двигалась Кэтрин.
Воан пронзал послеобеденный поток машин, в последний момент нажимая на тормоза, поднимал машину на двух внешних колесах, заходил на полной скорости на разворот. В сотне ярдов за ним гнал я, прямо к нисходящей ветке развязки. Воан остановился возле поворота, ожидая, пока мимо него прогрохочут цистерны с топливом. Когда появилась маленькая спортивная машина Кэтрин, он ринулся вперед.
Мчась за ним, я уже ждал, что Воан столкнется с Кэтрин. Его машина неслась через разделительные линии по траектории столкновения. Но в последний момент он свернул, исчезнув в уличном потоке за ее спиной. Он исчез из поля зрения за разворотом северного шоссе. Я высматривал его, одновременно пытаясь догнать Кэтрин, и все-таки успел бросить последний взгляд на помятый передний бампер и треснувшие фары, требовательно мигающие здоровенному водителю грузовика.
Полчаса спустя в подвальном гараже моего дома я пощупал ладонью отпечатки машины Воана на крыльях спортивного автомобиля – отметки репетиции смерти.
Эти репетиции единения Воана с Кэтрин продолжались еще несколько дней. Дважды звонила Вера Сигрейв, чтобы спросить меня, не видел ли я Воана, но я утверждал, что не покидаю квартиру. Она рассказала мне, что полиция изъяла все снимки и оборудование Воана из темной комнаты в ее доме. Как ни странно, но поймать его самого они не в состоянии.
Кэтрин никогда не заговаривала о том, что за ней гоняется Воан. Мы теперь оба сохраняли ироническое спокойствие, точно такую же стилизованную любовь друг к другу мы демонстрировали на вечеринках, когда кто-то из нас открыто собирался уйти с новым любовником. Понимала ли она, что на самом деле двигало Воаном? В тот момент даже я не сумел осознать, что она была для него всего лишь дублером для тщательной репетиции другой, гораздо более важной смерти.
День за днем Воан следовал за Кэтрин по автострадам и улицам в районе аэропорта, иногда ожидая ее на выезде из глухого тупика, где-нибудь по дороге из нашего дома, иногда, подобно призраку, возникая на скоростной полосе моста. Его побитая машина хромала на левые амортизаторы. Я смотрел, как он ждет на перекрестках, очевидно, прокручивая в мозгу возможные типы катастроф: лобовые столкновения, удары в бок, в хвост, переворачивания. Все это время я провел в состоянии нарастающей эйфории от подчинения неизбежной логике, которой когда-то сопротивлялся, словно я наблюдал, как моя собственная дочь проходит первые стадии яркого любовного переживания.
Я часто стоял на поросшей травой обочине западного нисходящего пандуса развязки, зная, что это любимая зона Воана, и смотрел, как он несется за Кэтрин, ускользающей в вечерний поток часа пик.
На машине Воана появлялось все больше вмятин. Правое крыло и двери были покрыты глубоко впечатанными в металл точками столкновений, эта ржавеющая чеканка становилась все светлее и светлее, словно под ней обнажался скелет. Стоя позади него в пробке на нортхолтском шоссе, я увидел, что два задних окна разбиты.
Разрушение продолжалось. Начало отделяться от корпуса заднее левое крыло, передний бампер висел на одном креплении, цепляясь за почву ржавым изгибом, когда Воан поворачивал.
Скрытый за пыльным лобовым стеклом, Воан путешествовал на полной скорости по автострадам, ссутулившись над рулем, и не ощущал ни этих вмятин, ни ударов, как не ощущает причиняемой себе боли истеричный ребенок.
Все еще не уверенный, собирается ли Воан врезаться в машину Кэтрин, я и не пытался предостеречь ее. Ее смерть была бы моделью моей заботы обо всех жертвах автокатастроф и природных бедствий. Когда по ночам я лежал рядом с Кэтрин, сжимая ладонями ее грудь, я представлял себе контакт ее тела с различными точками салона «линкольна», репетируя для Воана позы, которые она могла бы принять. Предчувствуя это приближающееся столкновение, Кэтрин вступила в тран-совые пространства своего сознания. Она покорно позволяла мне располагать ее члены в позах еще не изведанных половых актов.
Когда Кэтрин спала, измятая машина двигалась по опустевшему проспекту. Во всеохватывающей тишине улиц весь город казался пустым. В этом коротком предрассветном затишье, когда из аэропорта уже не взлетали самолеты, единственным звуком, который мы могли слышать, было тарахтенье болтающейся выхлопной трубы Воана. Из окна кухни я видел прислоненное к треснувшей форточке серое лицо Воана, отмеченное свежим рубцом, который напоминал яркую кожаную ленту. На мгновение я почувствовал, что все самолеты, поднимавшиеся из аэропорта, на которые он так любил смотреть, уже улетели. После того как уйдем мы с Кэтрин, он наконец останется один, будет мародерствовать по городу в своей развалюхе- машине.
Колеблясь, не разбудить ли Кэтрин, я подождал с полчаса, потом оделся и вышел во двор. Машина Воана была припаркована под деревьями проспекта. Рассветные лучи уныло отблескивали от пыльного лака. Сиденья были покрыты маслом и грязью, на заднем сиденье лежали остатки пледа и засаленной подушки. По разбитым бутылкам и смятым консервным банкам на полу я понял, что Воан несколько дней жил в машине. В очевидных припадках ярости он колотил по приборному щитку и расшиб несколько циферблатов. Некоторые включатели были вдавлены в разбитый пластиковый корпус, фрагментарно держащийся на хромированных полосках.
В гнезде зажигания торчали ключи. Я посмотрел в обе стороны проспекта. Не ждет ли меня Воан за каким-нибудь деревом? Я обошел машину, поправляя ладонью разбитые крылья. Пока я это делал, медленно сплющивалась передняя левая шина.
Спустилась Кэтрин. В свете восходящего солнца мы пошли к подъезду. Когда мы были уже совсем возле порога, в гараже заревел мотор. Сверкающая серебристая машина, в которой я сразу же узнал свою, мчалась на нас вверх по пандусу. Кэтрин вскрикнула, чуть не потеряв равновесия, но прежде чем я успел взять ее за руку, машина обогнула нас и поплыла к улице. В рассветном воздухе казалось, что мотор кричит от боли.
Больше я Воана не видел. Десять дней спустя он погиб на мосту, когда пытался врезаться на моей машине в лимузин, везущий киноактрису, которую он так долго преследовал. Его тело, заключенное в клетку машины, перелетевшей через перила моста и ударившейся в автобус, было так обезображено, что полиция сначала идентифицировала его как мое. Они позвонили Кэтрин – я в это время ехал домой со студии в Шефертоне. Когда я свернул во двор, то увидел Кэтрин, безумно бродившую вокруг ржавеющего остова «линкольна» Воана. Когда я взял ее за руку, она посмотрела сквозь мое лицо на темные ветви деревьев над
