Поджог – это решительный поступок, разом прекращающий любого рода дискуссии. Я хорошо знал Фрэнка, когда-то мы вместе играли в бридж в клубе «Наутико». Скажите, Фрэнк в детстве не страдал клептоманией?
Я помедлил с ответом, но Сэнджер явно задал мне этот вопрос без всякого умысла, и я проникся к нему едва ли не теплотой.
– Наша мать умерла, когда мы были еще детьми. Это лишило нас… семьи. Фрэнк был просто в отчаянии.
– Так значит, он крал?
– Его кражи объединили нас. Я прикрывал его и пытался брать вину на себя. Впрочем, это было неважно, отец редко нас наказывал.
– А сами вы никогда не крали?
– Нет. Полагаю, Фрэнк делал это за меня.
– И вы завидовали ему?
– И сейчас завидую. Это означало, что он внутренне свободен, а я, увы, нет.
– И теперь вы чувствуете себя в той же роли, словно вытаскиваете Фрэнка из очередной переделки?
– Для этого я и приехал. Самое странное, у меня нет полной уверенности в том, что это не он поджег дом Холлингеров.
– И конечно, по-прежнему завидуете ему как «преступнику». Неудивительно, что вас так привлекает Бобби Кроуфорд.
– Вы правы, в этой его безудержной и беспорядочной энергии есть какое-то гипнотическое очарование. Кроуфорд околдовывает людей, ведь он всегда играет с огнем. Он словно показывает им, что можно быть по-настоящему грешным и безнравственным. С другой стороны, почему же они его терпят?
Слишком возбужденный, чтобы усидеть на месте, я встал и зашагал по комнате, натыкаясь на коробки, а Сэнджер слушал меня, сложив длинные тонкие пальцы домиком.
– Сегодня вечером я гонялся за ним по всей Эстрелья-де-Мар. Он такого успел натворить за это время, – его сто раз можно было арестовать. Он поистине разрушительная сила, он возглавляет целую сеть торговцев наркотиками, угонщиков и проституток. Да, Кроуфорд привлекателен, просто душка, но почему никто не потребует, чтобы он немедленно убрался? Без него Эстрелья-де-Мар действительно могла бы стать раем.
Сэнджер энергично тряхнул головой, перестав складывать пальцы домиком.
– Не думаю. В действительности, если Эстрелья-де-Мар и вправду рай, то только благодаря Бобби Кроуфорду.
– Театральные клубы, галереи, хоры? Кроуфорд не имеет к ним никакого отношения.
– Еще как имеет. До появления здесь Бобби Кроуфорда Эстрелья-де-Мар была просто одним из многих курортных местечек на Коста-дель-Соль. Люди здесь вели растительное существование в тумане водки и валиума. Должен признаться, тогда у меня было множество пациентов. Я помню тихие теннисные корты клуба, да и возле бассейна редко можно было увидеть хотя бы одного человека. За целый день никто не нарушал зеркальную гладь воды. На ней даже пыль скапливалась.
– И как же Кроуфорд возродил все это к жизни? Этот теннисист…
– Нет, Эстрелья-де-Мар пробудил к жизни вовсе не его мощный удар слева. Для этого ему потребовались другие таланты.
Сэнджер встал и подошел к окну, прислушиваясь к пронзительному вою охранной сигнализации, разносившемуся в вечернем воздухе.
– В определенном смысле Кроуфорда можно считать спасителем всего Коста-дель-Соль, и не только. Вы ведь были в Гибралтаре? Один из последних гордых аванпостов мелкой скупости, открыто наживающейся на коррупции. Нечего удивляться, что брюссельские бюрократы пытаются ликвидировать этот британский анклав. Наши правительства готовятся к тому, что впереди – невиданные масштабы безработицы, а такое будущее неизбежно означает расцвет мелкой преступности. Мы будем жить в обществе праздности, подчиненном лишь досугу, очень похожем на то, что вы видите на этом побережье. Люди по-прежнему будут работать, по крайней мере, некоторые, но не более десятка лет за всю жизнь. Они будут удаляться от дел еще до сорока, а впереди у них будет полвека сплошной праздности.
– Миллиарды балконов под солнцем. И тем не менее это означает, что не будет ни войн, ни сражений на идеологическом фронте.
– Но как растормошить людей, как дать им ощущение сообщества? Безвольный и сонный мир уязвим для любого пронырливого хищника. Политика – приятное времяпрепровождение для касты профессионалов, но едва ли в состоянии увлечь остальных. Религиозная вера требует огромных усилий воображения и чувств, которые трудно разбудить, если вы плохо соображаете после изрядной дозы снотворного. Единственное, что еще может взбодрить людей, – это угроза, прямая и недвусмысленная: она-то и вынуждает сплотиться и действовать сообща.
– Преступление?
– Преступление и асоциальное поведение, то есть поступки, не обязательно нарушающие закон, но провоцирующие нас, дающие выход нашим сильным эмоциям, ускоряющие реакции нервной системы, которая потеряла чувствительность из-за праздности и полной бездеятельности.– Сэнджер показал рукой на вечернее небо, словно лектор планетария, привлекающий внимание своей аудитории к рождению новой звезды.– Оглянитесь вокруг, жители Эстрелья-де-Мар все это уже радушно приняли.
– И Бобби Кроуфорд – новый мессия? – Я допил принесенную Сэнджером воду, надеясь избавиться от неприятного вкуса во рту.– Ну и как же ничтожный теннисист-профессионал постиг эту новую истину?
– Он не постиг ее. Он просто на нее наткнулся от полного отчаяния. Я помню, как он шагал по этим пустым кортам, без конца сражаясь со своей машиной. Однажды вечером он с отвращением ушел из клуба и несколько часов подряд угонял машины и крал всякие мелочи из магазинов. Не исключено, что это было
