посторонился, увидев в темном проеме соседушку сверху – Рябова Федора Борисовича. Был Федор низкоросл, но очень широк в плечах и отличался буйным нравом. Лицо у него было обрюзгшим, на голове обширная лысина, а оставшиеся волосы торчали дыбом, чем-то напоминая рога. И сейчас, выходя из темного подъезда, напоминал Федор Борисович волосатого кроманьонца, выглядывающего ясным днем из своей провонявшей гниющей снедью пещеры.
Влад хотел что-то сказать, но вовремя заметил красноватые искорки, прыгающие в мутных глазах почтенного отца семейства. Был он с жуткого бодуна и посему в очень плохом настроении, в той стадии, когда кончается всякое трезвомыслие и начинается буйство. Потому Сергеев просто сделал шаг в сторону, пропуская Рябова мимо.
В подъезде гулко раздавались всхлипывания на два голоса, оба женские. Периодически один из голосов прекращал всхлипывать и начинал тоненьким голоском причитать, мешая жалобы с заковыристыми проклятиями. Собственно, все было ясно – очередной эпизод бесконечной саги о Рябовых, на этот раз в минорном ключе. В конце концов, наверху хлопнула дверь – и все затихло.
Надо сказать, что в ЖЭК жильцы собирались идти уже в субботу, но как раз в этот день случилась вышеупомянутая дискотека, и это надолго выбило всех из колеи. В тот же день поступил срочный заказ от «Замочной скважины» – написать про дискотеку, и желательно поподробней. Влад принял это к сведению, подивившись в душе количеству свалившейся на него работы.
Кухонный кран с холодной водой в тот день смог порадовать Владислава лишь сдавленным хрипом, похожим на тихую агонию. Исчезнув в ночь с субботы на воскресенье, вода возвращаться, похоже, не собиралась. Сергеев простоял в раздумьях у высохшего потомка римского водопровода.
Чайник был пуст. Был пуст и его маленький заварочный собрат. И даже вычурный керамический унитаз в туалете мог спустить воды от силы два раза. Глядя на эту тотальную обезвоженность, Влад с минуту пофилософствовал о зависимости современного человека от бытовых удобств, потом его врожденная практичность взяла свое, и он вышел на улицу, обремененный двумя пустыми и нещадно гремящими ведрами. Руководствовался он при этом старыми воспоминаниями, тихонько шептавшими ему, что на пересечении Верхнемоложской улицы и улицы имени Семена Стачникова вроде была сохранившаяся водоколонка.
Подтверждение этого он заметил еще метров за сто, когда как раз свернул на Верхнемоложскую (идущую к городскому кладбищу и потому называемую обывателями «Последний путь»). Из-за угла панельного пятиэтажного дома выглядывал хвост эпической по своим масштабам очереди. Была она в три ряда и наполнена нещадно толкающимся и огрызающимся народом. Были тут женщины, старики и малые дети, а также малочисленный мужской контингент. И каждый из стоявших сжимал в руках объемистые емкости для воды, в числе которых были пятилитровые банки, пузатые бутылки из-под импортного лимонада и алюминиевые канистры. Людской говор витал над очередью, то и дело срываясь на трескучую ругань.
Влад в некотором удивлении остановился, созерцая, как поток людей медленно, но неумолимо движется в сторону колонки. Он прошелся вдоль стоящих людей, поближе к колонке, чем сразу заслужил несколько нелестных прозвищ из толпы и настоятельную просьбу встать в конец очереди, высказанную в лучшем стиле русской матерной словесности. Люди раздражались по пустякам, толкались локтями, емкости непрерывно гремели, и в результате получалось что-то вроде бравурного марша, совершенно здесь неуместного.
– Совсем ополоумели, нелюди поганые! – злобно прошипела скрюченная, сморщенная лицом и, похоже, разумом старуха, что стояла в самой серединке этого людского потока. – Жаждой томить нас вздумали! – В руках цвета старой картофельной кожуры она сжимала пластиковую канистру с поцарапанными углами.
– А что с водой? – спросил Влад. – Я думал, это только на Школьной...
– Щазз, на Школьной! – ответил ему из очереди массивный краснорожий мужик с диковатыми глазами. – По всей Верхнемоложской народ без воды сидит! Второй день уже, блин! – Он встряхнул своей канистрой в подтверждение своих слов, а когда Влад попытался втиснуться рядом, пихнул этой самой канистрой его обратно. – Куда прешь!! В очередь, в очередь!!
– О, Владик, привет! – раздалось откуда-то из-за плеча.
Владислав обернулся и узрел Виталика Смагина, давнего и хорошего знакомого. Был он, как всегда, всклокочен и оживлен.
– Руку не подаю, извини! У меня вот! – И он с натугой качнул двумя полными до краев ведрами. – Не разлить бы!
– A y тебя, что, тоже воды нет? – изумился Сергеев. – Ты ж у самой Арены живешь!
Так в городе называли главную верхнегородскую площадь, уже много лет носящую имя Пятидесятилетия Октябрьской Революции. Ввиду исключительной длины оригинального названия, а также за характерную радиальную форму площади большинство горожан звали ее Ареной или Колизеем. Именно там располагался центр городской власти в лице здания администрации, суда, милиции и неработающего кинотеатра «Призма».
– Какая вода! – энергично мотнул головой Виталик, что заменяло ему, видимо, сейчас энергичное жестикулирование. – Ты что, второй день никакой нет. Сортир, извини, нечем сливать! А у нас, блин, еще новостройки сплошняком, ни одной колонки в округе!
– А у нижнегородских? – спросил Влад.
– А у них полно, – отозвался хмурый субъект из очереди напротив, – и колонок, и даже колодцев! Да и вода вроде есть. Тут-то все с Верхнего города.
Очередь глухим гулом выразила согласие. Кто-то визгливо пытался заставить кого-то встать в очередь и не протискиваться. Сквозь проемы в тучах проглядывало солнце, а завтрашний прогноз обещал двадцатишестиградусную жару. Сергеев с досадой отметил, что взял слишком мало пустой тары.
– Во как! – крикнул Смагин и качнул ведрами, в результате чего немалая часть воды из них плеснула на землю. Физиономия их обладателя при этом выразила почти комическую огорченность. – Разлил, черт, ну, не бежать же теперь за новыми. Так что, Владик, приближается великая сушь! – Он качнул головой в сторону бешено работающей колонки и произнес по слогам: – ЗА-СУ-ХА!
– Ничего, чай – не помрем, – отозвался из очереди все тот же хмурый субъект, после чего повернулся к Владу и сказал: – А ты, друг, если не хочешь остаться без воды – ступай становись в очередь. Чую, к вечеру здесь народу только прибавится. Почитай ведь, весь Школьный микрорайон без воды остался, и часть Центра. Говорят, даже в Змеевском ее отключили, на Подорожной и Шоссейной.
