Сектант прошагал внутрь квартиры, и при его появлении спорщики тут же замолкли, и в подъезде возникла гулкая тишина, которую вскоре разорвало неясное, но определенно непечатное выражение пришедшего, в котором удивление мешалось с раздражением и явно слышался вопрос.
Кобольд визгливо запричитал, уговаривая страшного гостя войти в его положение, потому что он, Кобольд, всего лишь мелкий служащий, и не его вина в том, что это чудовище явилось не вовремя и все чего-то требует, но оно будет вести себя тихо и, разумеется, даст провести встречу и потом никому не расскажет, потому что ему все до лампочки, оно и разговаривать почти не умеет.
– Да ты хоть понимаешь, что на себя берешь? – спросил адепт, зашуршала ткань, отчетливо щелкнула сталь. – Сегодня будет не просто встреча, ты, тупой анацефал!
Глухо бухнуло – кажется, Кобольд рухнул на колени. Плаксивые нотки в его голосе были готовы уступить место истерике.
– Молчать... – шипел сектант, – шлепнул бы этого Мохнача, да ходок кровь увидит и уйдет! А все из-за тебя, мертвечина ходячая.
Нет, Кобольд не ходячая мертвечина, он смиренный пленник обстоятельств, которые к тому же измываются над ним, как хотят.
– Ты! – это уже к охраннику. – Кончай там рыться, иди в угол и чтоб не звука. Сорвете мероприятие – обоим не жить. Убивать буду медленно во славу гуру, блаженного небожителя. Ты понял?!
Охранник что-то рыкнул, впрочем – вполне миролюбиво, и адепт расценил это как согласие. Повисла напряженная тишина, про раскрытую дверь так никто не вспомнил.
– Вставай! – на приглушенных злобных тонах молвил Ангелайев послушник. – Встань, тварь!
Кобольд вскочил. Внизу, в подъезде, хлопнула дверь. Где-то снаружи бормотал автомобильный двигатель. По ступеням затопали быстрые шаги. Еще один. Николай уже не сомневался, что тоже сюда.
– Что-то будет, – шепнул он Стрыю.
Стрый изобразил пальцами идущего человечка, намекал на то, что, возможно, стоит отсюда уйти. Пиночет мотнул головой, его разбирал интерес.
Плотный, неприятного вида тип бодро вбежал по ступенькам и так же заторможенно замер у распахнутой двери.
– Это че?! – вопросил он, но тут на пороге появился Кобольд и, чуть ли не расстилаясь перед ним по полу, пригласил в комнату. Николай стал медленно спускаться вниз по ступеням и поспел как раз вовремя, когда мелкий торгаш прикрывал дверь. Аккуратно подставленная на край порожка нога – и вот дверь прикрылась, а замок не щелкнул. Детские игры для того, кому не раз и не два приходилось обчищать чужие квартиры, чтобы наскрести денег на очередной улет.
Поманил Стрыя, а потом медленно приоткрыл дверь. В появившуюся щель видно было немного, но зато поле зрения охватывало самый центр большой комнаты, сейчас залитой сероватым дневным светом. На лестнице же царила полутьма, так что находившиеся в светлой квартире не видели, что дверь их открыта.
У них, впрочем, были дела поважнее, потому что с каждой минутой среди присутствующих разрастался и наливался черной буйной силой зародившийся с первой секунды прихода второго ходока конфликт.
– Кто это? – спросил пришедший грубо. Без сомнения – имелся в виду охранник.
– Ты от Босха? – спросил адепт неприязненно.
– Тут не должны быть посторонние... – гнул посетитель свою линию.
– Я спросил! – повторил посланник Ангелайи. – А ты должен знать, что когда я и мои братья спрашивают, то любой должен отвечать. Включая самого Босха, тебе ясно?
– Зарываешься... – с угрозой сказал плотный. Кобольд встрял в разговор, разбавив черную жижу неприязни патокой медоточивых увещеваний. Плотный что-то буркнул. Адепт громко потребовал повторить.
– От Босха... – рыкнул пришедший не хуже волкоподобного охранника.
– Доверенное лицо своего погрязшего в мерзости шефа, да?! – спросил адепт.
– Говори дело! – рявкнул ходок от Босха.
– И скажу, скажу... – пропел сектант, – скажу, что довольно вам топтать светлую землю нашего города, довольно ходить некоронованными королями и совращать горожан, сиречь смиренных овец наших, с пути истинного!
– Что лопочешь?! – спросил пришедший грозно, но с нотками неуверенности в голосе.
– А то! – жестко произнес посланник Ангелайи. – Ваше последнее деяние разрушило все договоры, все бывшие компромиссы. Отныне никаких правил, понял – ты, тупое бревно! Это война! Ты понял?! Вызов! Мы будем преследовать вас везде, до тех пор, пока никого из вашей поганой банды не останется в этом городе и вообще в этом мире!!
– Стой, стой... – ошеломленно сказал подручный Босха, – ты че, какая война, вы там охренели совсем, что ли?!
Напористый его голос вдруг разом поблек, позорно повысился и стал напоминать Кобольдов – визгливо-панический. Плотный понял, что дело пахнет керосином. Нет, не ожидал он, что ему вот так в лоб объявят о начале безжалостной войны на уничтожение.
– Нам может, это... миром? – говорил посланец Босха.
– Не будет вам мира! Никогда не будет мира!! До последнего!!!
– Да вы что?! Что?! – закричал Кобольд. – Это что же творится?!
Глухо бухнуло – это мелкокостный драгдилер полетел на роскошный многоцветный ковер, устилающий
