В доме действительно оказалось всего три комнаты. Даже две жилые и маленькая кухонька с одним окном и бесполезной (к тому же совершенно древней) из-за отсутствия газа плитой. Одну комнату залил дождь, и Сергей ее закрыл, чтобы влага не пробралась в прихожую. Другая осталась сухой.
Комнаты были пусты. Как и хотелось, бывшие хозяева василькового дома бросили после бури свое жилье и съехали, постаравшись забрать все более-менее ценное, они и забрали все, даже мебель, лишь осталась стоять возле окна старая железная койка, которую жильцы, видимо, не взяли из-за непригодности, тем более, что сетка в середине кровати заметно прогнулась. Пол был сделан из крашеных досок, потолок выбелен известью, а особый уют комнатушке придавали бревенчатые стены, покрытые олифой.
И – самая большая радость! В уголке стояла изрядно проржавевшая, но вполне работоспособная печь- буржуйка, труба которой выведена через форточку в окно.
– 'Тепло!' – подумалось Сереге с восторгом – 'Сейчас будет тепло!'
Тем более, что поленницу дров он заприметил еще в прихожей и, судя по всему, дрова были не сырые.
На поленнице стояла древняя керосиновая лампа типа 'Летучая мышь' – еще один приятный сюрприз.
– 'Здесь все-таки можно жить' – подумалось Сереге с ухмылкой.
Нащепав перочинным ножом лучины, он растопил печку и скоро сладостное тепло от разогревшейся буржуйки разошлось по крохотной комнатушке, изгоняя прочь промозглую липкую сырость. Сергей с удивлением увидел, как с его мокрой одежды поднимается пар. Сняв куртку и повесив ее на оконный шпингалет, горожанин быстренько выскочил в дождливые сумерки и вытащил из машины свой походный рюкзак. Затем запер автомобиль. Не то чтобы он боялся здесь взлома, но так спокойнее.
В рюкзаке были самые необходимые для него вещи. В частности, там была ксерокопия пергамента с рукописью о кладе на древнеславянском, и ее машинописный перевод.
'И пройди пять аршинов из ризницы, повернись налево на три вершка, там буде дверь невидная, в остроги ведущая, а острогах пять вершков отмерь от двери а потом еще три налево. Там и копай'.
Этим прозаичным 'там и копай' кончалась рукопись неизвестного монаха, спрятавшего там на удивление огромный клад, по большей части состоящий из драгоценных камней потрясающей величины.
Тут же находился рисованный план Черепиховского собора с указаниями движения. Это была заслуга историка Леонида, который специально для этого ездил в село на осмотр.
План Сергей знал наизусть и поэтому сейчас отложил его в сторону.
С тихим стоном приезжий завалился на ржавую койку, сетка которой жалобно заскрежетала.
Теперь отдохнуть. Наконец-то тепло, наконец-то нет изматывающей дорожной тряски, и можно лежать вот так – отдыхая и не двигаясь. Крупные ячейки сетки впивались через одежду в тело. Но это можно было терпеть, ради спокойного отдыха.
Минутой раньше Сергей запалил лампу и теперь мягкий свет, сплетающийся с оранжевыми бликами из печурки, заполнял комнату.
За окном совсем стемнело, и даже дождь престал нагонять тоску, теперь он успокаивающее шуршал за окном.
Серега глянул на часы, было половина десятого, так незаметно пролетело время за поиском дома, видать – искал его не меньше часа, а ведь показалось – так быстро.
После тяжелого дня тянуло в сон, но горожанин хотел сегодня прочитать еще кое-что, и подумать, наконец, о том, что происходит в разрушенном селе, ранее носившем название Черепихово.
В рюкзаке была еще толстая папка с неброской надписью карандашом: 'История села Черепихово.'
Здесь, в этой папке, были собраны все известные факты об этом селе, кропотливо выкопанные из многочисленных архивов.
Фонарь бросал мягкие тени на бревна, а печурка потрескивала, разгоняя вокруг тепло. Сергей принялся пролистывать папку.
Да, четырнадцатый век, – приходят русские и гонят все финно-угорские племена прочь. Потом основывают село, прямо на пепелище старого разрушенного племенного. Странная манера, строить поселок там, где перебито столько народа (а в том, что народа перебили много, горожанин не сомневался – ведь сухое слово 'вытеснили' на самом деле означает, что порезали всех подряд, а кто остался жив, сбежал.)
До того, как русские пришли сюда с мечом, село уже было. Называлось оно, как известно, Черепа и заселялось язычниками. По проведенным в 1978 году раскопками смогли даже восстановить его строение – чем-то похоже на уменьшенную Москву: радиально разбегающиеся от центра улочки и кольцо снаружи.
А в центре – языческое капище.
Кстати, теперь именно на этом месте и стоит Черепиховский собор, а до этого стояла церковь Спаса на Крови. Тоже не новость, так как ставить церкви для очищения языческих святынь тоже было повсеместной практикой.
У язычников в Черепах была довольно сложная система богов, но известно, что главенствующим богом был Скользящий бог – именно так переводится его имя с языка тех племен. Ему и было посвящено то капище, кстати, полностью разрушенное при постройке церкви, хотя в веках потом ходили слухи, что один из камней капища замурован в стенах построенной церкви. Так ли это, неизвестно до сих пор, и погребено в веках.
Листались страницы, и в дальнейшем было видно, как село из маленькой деревушке, постепенно растет и расширяется, как становится большим и богатым. Оно стояло на берегу Волги, в то время бывшей одной из самых больших торговых путей, и потому основной поток груза проходил через селение.
В общем, ничего особенного, обычная история богатого села.
К середине пятнадцатого века Сергей наткнулся на интересный документ. Маленький такой, он
