железной дороге.
Черный радировал в Центр:
За вербовку Курилова Центр его похвалил, за разведсообщения — упрекнул.
Черный лишь вздохнул над радиограммой: ничего, придет время, будет он знать и вагоны, и сколько танков в вагонах, и даже какие шевроны на рукавах у танкистов. А пока… Пока надо работать.
Разведчикам удалось выйти на Ивана Жихаря. С ним словно случайно столкнулся в Барановичах партизан Николай Голумбиевский. Жихарь удивился, он, оказывается, слышал, что Николай уехал из родных мест.
— Да нет, как видишь, здесь — сказал ему Голумбиевский.
— А ты где же, Ваня?
Жихарь сконфузился, но признался:
— Так… у немцев на аэродроме пашу.
Голумбиевский задал несколько провокационных вопросов об аэродроме, самолетах. Но Жихарь был настороже. От ответов ушел.
Словом, не получилась их первая встреча. Расстроенный Голумбиевский пришел в отряд, рассказал обо всем Черному. Иван Николаевич выслушал разведчика, успокоил и посоветовал:
— На следующей встрече выложишь ему все напрямую, предложишь сотрудничество.
Голумбиевский так и сделал. Жихарь обрадовался, сказал, что давно мечтал уйти в партизаны. Но тут Николай его остановил.
— Прежде надо выполнить задание.
— Какое задание, говори, — сказал Иван.
— Сможешь достать у немцев электробатарею? Для радиостанции нужно.
— Смогу…
И действительно, вскоре он притащил на встречу батарею.
После этого партизаны поручили Жихарю провести диверсию на аэродроме. Иван сиял — это было ему по душе. Разведчики рассказали, как надо подготовить диверсионный акт, снабдили соответствующими «средствами».
А вскоре немецкий бомбардировщик «Юнкерс-88» взорвался на взлете. Через некоторое время, едва поднявшись в небо, вошел в штопор еще один самолет.
Иван был готов и на дальнейшие подвиги. Пришлось его «притормозить» и объяснить важность не только диверсий, но и развединформации.
Первые же данные от Жихаря ошеломили. Стало ясно, что в Барановичах не просто аэродром, а крупная авиабаза, где базируются до сотни самолетов, которые совершают полеты на Москву, Киев и даже на Ленинград.
Задача Центра была выполнена: в депо и на аэродроме Барановичи теперь находились наши агенты. В партизанский отряд Антона Бринского стала поступать регулярная, проверенная разведывательная информация. Ее сразу же передавали в Москву.
Глава пятая
Партизан Бринского спасли собаки и опыт. Однажды ночью псы партизана Николая Величко вскочили, насторожились. Величко знал своих псов, просто так они тревожиться не будут. Значит, рядом чужой.
Пришлось разбудить Бринского, остальных партизан. Двинулись к западной окраине острова. Однако было тихо.
Вдруг стая птиц, взлетела, загомонила. Кто потревожил их?
Еще было темно, туман укутал болото. Прислушались. Действительно, кто-то шел им навстречу. Чавкание десятков ног доносилось все явственнее и четче.
Каратели! По болоту шли каратели. По звуку определили — их было много. Партизаны стали отходить, залегли в зарослях тальника.
Немцы прочесывали партизанский островок, открывали огонь по деревьям, кустам. Они были совсем рядом. Нашли лазарет Бринского, расстреляли раненых партизан.
Антон Бринский, Иван Черный, партизаны целый день пролежали в тальнике. Они ничем не могли помочь своим погибающим товарищам — слишком мало было сил.
Когда каратели ушли, они похоронили погибших, а назавтра… Назавтра опять за дело. Свое, родное разведывательно-диверсионное дело.
Теперь их целью был комендант особого полицейского участка, который располагался в Ляховичах, — Николай Четырько. Нет, партизаны не собирались его убивать. Расправиться с этим немецким прихвостнем было несложно. Каждую неделю, в субботу комендант приезжал в деревню к родне, напивался, клял судьбу. До войны он служил в Красной армии, попал в окружение, пробрался на родину, и тут за ним пришли немцы.
