крупнокалиберных пулеметов, гранатометчики? Тут следует знать максимально реальную картину. А надеяться, как показала жизнь, можно только на себя.
Это там, в Америке, на «Дельту», когда она в деле, работают все мыслимые и немыслимые службы. Надо снимок из космоса? Пожалуйста. Карта, схема? Никаких проблем. А у нас, простите, штаб во главе с министром внутренних дел работал считай что вслепую, информацию от «Альфы» получали. А надо бы наоборот.
И тем не менее ко времени штурма данные о вооружении были достаточно полные. Ну разве что наблюдатели группы не просчитали полуподвальные этажи, окна которых террористы превратили в ДОТы. Но они и не могли их просчитать. Ведь никто не проводил им экскурсию по больнице, а издалека что смогли увидеть — то смогли. Правда, некоторых террористов знали персонально, в лицо. И, думаю, из тех, кто остался в живых и скрывается ныне в Чечне — не забудут.
Итак, что же представляла буденновская больница накануне штурма?
Рассказывает В. Денисов:
— Больница, а теперь уже и не больница, а батальонный опорный пункт, это несколько корпусов. Террористы находились в главном корпусе, там располагались детское и родильное отделения.
Для совершения теракта она расположена в очень удобном месте. С тыльной стороны протекает река Сунжа, с другой стороны — тубдиспансер метрах в трехстах. Между диспансером и главным корпусом пространство как на ладони. Полностью простреливается.
С противоположной стороны тубдиспансера завод шампанских вин. Опять-таки между заводом и больницей двести метров открытое поле. И от фасада — сто тридцать метров — голь, глазу не за что зацепиться.
В общем, реально говоря, незамеченным подойти практически невозможно.
Получали мы информацию и ночью, и днем. Наши снайперы подбирались как можно ближе к больнице. Я сам лежал метрах в восьми-десяти. Рисковали? Да, но риск был оправдан.
С 14 июля, с того момента, как приехали, до штурма не спали ни одной ночи. Но выяснили расположения ДШК. Где, в каких окнах они могут появиться. Эти пулеметы-»крупняки» у чеченцев были на станинах и колесиках, при необходимости перемещались из комнаты в комнату. Но, как правило, работали в двух-трех окнах.
Разведали также, где находятся обычные пулеметы, где располагаются снайперы.
Однако и с самого начала, да и после всестороннего просчета ситуации стало ясно — штурмовать нельзя. Но текли часы, Басаев на переговоры не шел, и по всему выходило — нельзя не штурмовать.
Сложно сказать, как было принято решение о штурме. Об этом достоверно знают три человека — Президент, премьер-министр и министр внутренних дел.
И потому гадать — дело пустое. Мы сегодня знаем, чем закончился переговорный процесс, предпринятый после огневого. Но никто не знает, какой бы исход имели переговоры, не будь того, ныне уже трижды проклятого, штурма.
Словом, решение на штурм было принято.
Было ли оно бессмысленным? Думаю, что нет.
Было ли оно бесцельным? Нет.
Но исходно оно было обречено на провал.
Да, командование «Альфы» и «Веги» высказало свое мнение. Каково оно было? Судите сами.
Привожу дословно отрывки из того документа, который лег на стол руководства операцией.
Оценка объектов воздействия:
1. Здание подготовлено к ведению обороны с использованием бытовых приборов и подручных средств.
2. На вероятных направлениях выдвижения штурмующих установлены пулеметные и снайперские позиции, отдельные участки заминированы, сосредоточены противопехотные и противотанковые средства.
3. Больница подготовлена к подрыву с помощью зарядов ВВ (тротиловые шашки), а также возможен подрыв кислородной секции, что может привести к значительному разрушению здания.
4. Наличие большого количества людей, превышающее санитарные нормы, увеличивает пожароопасность.
5. Большая концентрация людей в проходах, на межэтажных переходах значительно затрудняет движение штурмующих.
Возможный характер действий террористов:
1. Окажут сильное огневое сопротивление, что потребует применения «Шмелей», «Мух», подствольных гранатометов, крупнокалиберных пулеметов, пушек, БМП.
2. Осуществят подрыв зарядов ВВ: при подходе штурмующих, при проникновении штурмующих в здание.
3. Террористы на 1 этаже, скорее всего, окажут незначительное сопротивление, что позволит штурмующим достаточно быстро проникнуть в здание. Затем террористы могут выброситься на улицу и одновременно подорвать здание. В дальнейшем с боем пробиваться в выгодном направлении.
4. Не взрывая здание, вести бой до конца.
5. Как маловероятный прогноз: с начала штурма сдаться.
Оценка возможных потерь среди заложников:
— от рук террористов — до 10%, от огневого воздействия штурмовой группы при позиции заложников как живого щита — до 10%; в ситуации «паника» — до 10%; в случае подрыва здания при использовании террористами взрывных устройств — до 10%; от огневого воздействия штурмующих — до 10%.
Итак, специалисты антитеррора прогнозировали тяжелейшие потери среди заложников — до 50 процентов. А среди штурмующих?
Расчет потерь был таким: в период сближения с объектом 32 процента, при входе на объект около 10 процентов и в период боя в здании до 30 процентов. Всего — 72 процента (!).
Это означало, по существу, гибель спецподразделения.
Однако события развивались таким образом, что переговоры позитивных результатов не дали, и после постоянных угроз со стороны террористов о расстреле заложников оперативным штабом было принято решение о проведении операции.
В 23.00 генерал-майор А.Гусев поставил боевые задачи руководителям отделов и отделений на проведение операции и довел порядок взаимодействия.
В 4.25 личный состав группы выдвинулся на позиции для выполнения поставленной задачи.
В 4.50 началась операция.
Рассказывает В. Денисов:
— После того, как прозвучал приказ о штурме, мы уже не рассуждали. Единственная цель была у ребят — как можно меньше потерь среди заложников. Хотя каждый профессионал понимал — их не избежать.
Так оно и вышло. Но по нашей вине не погиб ни один заложник. Готов это доказать перед любым судом.
Сразу хочу обратить внимание на одно обстоятельство, которое почему-то ускользает из поля зрения пишущих. До штурма Басаев расстрелял пятерых заложников. Это потому, что ему вовремя не предоставили корреспондентов. Сколько убито милиционеров, летчиков? А как известно, у руководителя операции есть право — если опасность угрожает заложникам, немедля отдавать приказ на проведение операции.
Так что если посмотреть с другой стороны — там убивают людей, а Ерин должен терпеливо ждать? Чего? Пока Басаев методично будет расстреливать заложников? Или, может, десяток-другой жертв маловато? Надо ждать, пока он прикончит пятьсот, тысячу… Странные рассуждения, не правда ли?
Правда. Я вспоминаю текст тележурналиста за кадром, а в кадре — убийца Басаев. Он медленно растягивает слова и говорит, что больше не убивает заложников. И комментатор вторит террористу: действительно, он не убивает. Он расстрелял только пятерых, да милиционеров, да летчиков.
Да еще несколько человек, добавляет сам Басаев, приблудились, мол, шпионы под видом пьяных. А больше никого.
