за кормой, Эдвардс повернул вправо, но продолжал следовать на юг параллельно адмиралу, держась за пределами дальнобойности германских орудий.
Первый залп 'Лейпцига' не долетел до 'Глазго'. Стрельба германского крейсера оставалась совершенно неэффективной еще минут 10, так как расстояние было слишком велико для его 105-мм орудий. Но стрельба 'Шарнхорста' и 'Гнейзенау' была прекрасной с самого начала. Несмотря на сильную качку, уже первые их залпы легли рядом с британскими броненосными крейсерами. Третий залп 'Шарнхорста' вывел из строя носовое 234-мм орудие 'Гуд Хоупа'. Снаряды 'Гнейзенау' разворотили полубак 'Монмута', уничтожив носовую башню и вызвав пожар. Однако англичане тоже открыли огонь по противнику. 'Гуд Хоуп' стрелял по 'Шарнхорсту', а 'Монмут' – по 'Гнейзенау'. Чуть позднее 'Глазго' открыл огонь по 'Лейпцигу'. Но старший артиллерист 'Глазго' говорит, что не видел попадания своих снарядов и потому не мог корректировать стрельбу. Сначала 'Монмут' стрелял очень часто, хотя в это время 'Гнейзенау' находился за пределами досягаемости 152-мм орудий. Но вскоре он получил несколько попаданий, и его огонь стал беспорядочным. Немцы имели свои проблемы.
Прежде всего им мешала сильнейшая качка. Волны захлестывали полубаки легких крейсеров, пенистые валы проносились по верхней палубе, грозя смыть комендоров. Артиллеристы с трудом удерживались на ногах, хотя фон Шпее предположил, что англичане от качки страдали еще сильнее. Однако выучка артиллеристов 'Шарнхорста' и 'Гнейзенау' сказалась. Они прекрасно использовали преимущества освещения и быстро пристрелялись по британским броненосным крейсерам. 'Глазго' вел довольно беспорядочный бой с 'Дрезденом' и 'Лейпцигом'.
Уже через 10 минут после того, как немцы открыли огонь, исход боя не вызывал никаких сомнений. Корректировавший огонь 'Шарнхорста' лейтенант Кнооп наблюдал многочисленные попадания в 'Гуд Хоуп' и 'Монмут'.
'Во многих случаях сразу вслед за попаданием наших фугасных снарядов следовала вспышка огня… Два раза я видел то, что можно было принять за взрыв боеприпасов. После взрывов фугасных снарядов поднимались столбы пламени, отличающиеся от остальных вспышек формой и размерами. Некоторые попадания, вероятно, в палубы, посылали вверх широкие фонтаны искр. Когда снаряд попадал в броню, наблюдалось густое черное облако с четко очерченными краями. Попадания были такими частыми, что невозможно описать их по порядку. 'Гуд Хоуп' получил серьезные попадания в носовую часть, верхний мостик, в мачту примерно в 30 футах над палубой, в заднюю часть формарса. Он также получил несколько попаданий в среднюю часть, где возник пожар. Несколько снарядов попали в кормовую батарею, где тоже начался пожар. Сквозь орудийные порты можно было видеть пожары во внутренних помещениях. Два снаряда попали возле кормовой башни… 'Монмут' получил попадание в носовую 152-мм башню. Фугасный снаряд сорвал крышу. Последовал ужасный взрыв пороховых зарядов, который сорвал всю башню с полубака. Она просто исчезла. Я видел, как множество снарядов попали в среднюю часть корабля. Огромная стена огня высотой почти в мачту и шириной от 60 до 90 футов внезапно поднялась у него на правом борту. Я насчитал от 30 до 40 попаданий. Одновременно были видны 3 или 4 пожара'.
Один из офицеров 'Глазго' вспоминал: 'На борту 'Гуд Хоупа' и 'Монмута' стояли стены огня, с которыми не могли справиться даже высокие волны. Дым из труб подсвечивался снизу тусклым свечением пожаров. Часто корабли освещали яркие вспышки, когда снаряд взрывался на надстройках. К 19.45, когда совсем стемнело, 'Гуд Хоуп' и 'Монмут' находились в бедственном положении. 'Монмут' выкатился из строя вправо. Он ярко пылал и имел небольшой крен. На 'Гуд Хоупе' после 45 минут боя действовали лишь отдельные орудия. Его пожары пылали все ярче. В 19.50 произошел ужасный взрыв между четвертой трубой и грот- мачтой. Столб пламени взлетел на 200 футов, осветив массу обломков, которые взлетели еще выше. Крейсер превратился в низкий черный силуэт, освещенный только тусклым заревом. Никто на борту 'Глазго' не видел, как он погиб, однако он мог продержаться лишь несколько минут'.
Никто не видел, как около 20.00 'Гуд Хоуп' затонул со всем экипажем, включая сэра Кристофера Крэдока. Теперь Люс был предоставлен сам себе. Его корабль вел спорадический бой с 'Лейпцигом' и даже добился 1 попадания 152-мм снарядом в 'Гнейзенау'. Но столь приятная жизнь закончилась. До сих пор по 'Глазго' стреляли лишь 'Дрезден' и 'Лейпциг', жестоко страдавшие от качки. В него попал один 105-мм снаряд, который сделал пробоину 6 кв. футов выше ватерлинии над левым внешним валом. Она не повлияла на боеспособность 'Глазго'. Но теперь все переменилось, и вся германская эскадра могла заняться крейсером, и германские броненосные крейсера могли одним залпом отправить 'Глазго' на дно. Поэтому Люс решил не играть с огнем и вышел из боя. Проходя мимо избитого 'Монмута', он запросил прожектором: 'С вами все в порядке?' Брандт ответил: 'Я намерен двигаться кормой вперед. В носу у меня сильная течь'. Люс передал: 'Вы можете двигаться на северо-запад? Противник преследует нас сзади'.
'Ответа не последовало. Было ясно, что 'Монмут' не способен ни сражаться, ни бежать… Он сильно сел носом и накренился на левый борт. В иллюминаторах под квартердеком мелькали красные отсветы внутренних пожаров… Было просто необходимо, чтобы в бою у Коронеля спасся хоть один наш корабль, чтобы повернуть назад мчавшийся полным ходом нам на помощь 'Канопус'. Если он будет захвачен врасплох, то разделит судьбу остальных кораблей. Поэтому мы неохотно предоставили 'Монмут' его собственной судьбе… 'Глазго' увеличил ход до полного и вскоре оставил противника за кормой, потеряв контакт с ним в 20.50'.
'Очень больно было бросать 'Монмут', но я не видел, что может сделать наш капитан', – писал позднее старший артиллерист 'Глазго'. Командир 'Отранто' Эдвардс решил выйти из боя еще полтора часа назад, когда увидел, что 'Гуд Хоуп' тяжело поврежден. Он круто повернул вправо и полным ходом пошел на запад. Однако Люс не мог быть уверен, что 'Отранто' сумел спастись, так как вспомогательный крейсер был самым тихоходным из участников боя, и немцы могли его догнать. В 21.25, находясь уже достаточно далеко на северо-запад от места боя, 'Глазго' заметил на горизонте лучи прожекторов. Затем прогремели 75 выстрелов, которые означали конец 'Монмута'.
Последние залпы, которые отправили 'Монмут' на дно, дал корабль, который не принимал участия в первой фазе боя. К 20.00 фон Шпее потерял контакт с англичанами.
Он повел броненосные крейсера на юго-запад, чтобы использовать преимущества лунного света, но противника так и не увидел. Тогда адмирал передал по радио легким крейсерам: 'Оба британских крейсера тяжело повреждены. Один легкий крейсер, очевидно, остался цел. Догнать противника и атаковать торпедами'. 'Лейпциг' получил этот приказ в 21.05. Крейсер пошел прямо на тусклое красное свечение, которое было замечено на северо-западе. Гаун предположил, что это горящий 'Гуд Хоуп', но когда крейсер вышел в намеченную точку, наблюдатели не смогли увидеть ничего. Часть матросов в это время выбрасывала в море стреляные гильзы, и потому они увидели на воде массу обломков, которые могли всплыть с затонувшего корабля. Однако они ничего не сообщили на мостик, что привело к печальным для англичан последствиям. Гаун ничего не заподозрил и даже не попытался искать спасшихся. Еще несколько дней фон Шпее не мог сказать ничего определенного о судьбе британского флагмана.
Около 21.00 Гаун заметил 3 крейсера на северо-западе. Он радировал фон Шпее: 'Я нахожусь между 3 вражескими крейсерами. Следую на юг'. Гаун надеялся навести англичан на 'Шарнхорст' и 'Гнейзенау'. Однако он совершенно неправильно оценил обстановку. Одним из замеченных кораблей был 'Глазго' или 'Монмут', но зато двумя другими – 'Нюрнберг' и 'Дрезден'. Получив приказ адмирала провести торпедную атаку, 'Дрезден' повернул на юго-запад. В 20.30 с расстояния 3,5 мили он заметил 'Глазго', идущий на северо-запад, попытался преследовать его, но контакт был потерян прежде, чем удалось завязать бой. В 17.00 'Нюрнберг' находился на расстоянии 25 миль от эскадры фон Шпее, когда пришло сообщение, что замечена эскадра Крэдока. Фон Шенберг на полной скорости пошел на соединение с адмиралом и в 18.00 заметил 'Шарнхорст'. Однако он находился слишком далеко, когда начался бой. Приказ фон Шпее о торпедной атаке был получен в 20.54, когда фон Шенберг повернул на WSW в том направлений, где он видел вспышки выстрелов. Сын адмирала Отто потом рассказывал: 'В 20.35 наблюдатель сообщил, что видит справа по носу столб дыма. Мы сразу повернули туда. Сначала казалось, что дым приближается, но потом корабль начал уходить полным ходом. Хотя мы делали 21 узел, он быстро скрылся в темноте. Это был 'Глазго'. Во время погони мы случайно заметили крейсер, похожий на 'Лейпциг', который шел параллельным курсом в 2 милях на правом траверзе. Но потом он отвернул. Когда одна цель ушла от нас, мы повернули на вторую и обнаружили тяжело поврежденный 'Монмут'. Он имел крен около 10 градусов на левый борт.
Когда мы подошли ближе, он накренился еще больше, и уже не мог использовать орудия борта, обращенного к нам. Мы открыли огонь в упор. Это было просто ужасно – стрелять по морякам, которые уже
