также мел песок по мальпаису и крутились «пыльные дьяволы». Глупая природа не понимала, что ей полагалось утихнуть перед грозой. Нет, не глупая, просто малопомнящая – за десятки миллионов лет великой суши немудрено и забыть, что такое гроза…
Жилин отвернулся от окна и поглядел на пульты. За главным сидел Колманов. За рабочими стояли, сидели, подпрыгивали помощники – уж где-где, а на Центральном посту предгрозовое напряжение ощущалось всей кожей, всем екающим нутром. Глеб сместил взгляд. На экране теплый и холодный фронты наложились один на другой.
– Прошло окклюдирование, – отрывисто доложил Тимка Морган.
– Фронт окклюзии сформирован, – прозвенела Флоранс Барон, имевшая одни «десятки» и «девятки» за лабораторные работы по теоретической синоптике.
– Циклоническая циркуляция – норма! Инверсия погашена!
– Давление – четыреста! В центре – тридцать! Падает! Двадцать девять уже!
– Ребята и девчата! – воззвал Колманов. – Глядите в оба и не мигайте! Следите, чтоб энергия распределялась по фронтальному разделу, чтоб точно по линии шквалов! Держите конвекцию!
– Держим, держим!
– А мы ее и не отпускали… Георгий Иваныч! Пошла стадия кумулюс!
– Ага, вижу;
Жилин приставил к глазам стереотелескоп. Над куполами Сырта вставали плотные, вытянутые по вертикали облака. Конвективные течения поднимали газы, те охлаждались, и реденькие облачка густели и росли, теряя прозрачность. Пробившееся Солнце осветило куполообразные вершины кумулюсов – белые по контрасту с плоскими темными основаниями, процарапанные полосами падения. Кристаллы льда в полосах таяли, проливаясь дождем, и тут же испарялись, не достигая грунта.
Блестящие купола «Большого Сырта» угрюмели, попадая в тень. Чудилось, они прогибались под массой грозовых облаков. А под самими черными тучами, на перекрестке ветров – техкупол. Вся вражья сила – там, личный состав и флотилия. Смести их одним ударом – и можно разливать шампанское по случаю окончания операции «Еры»…
– Нагретые газы поднимаются выше уровня конденсации!
– Сходящие ветровые потоки усиливаются!
– Георгий Иваныч! Георгий Иваныч!
– Что, Тим?
– Стадия кумулонимбус!
– Вижу, вижу… Всем внимание! Приготовиться! Пошла зрелая стадия!
Набат конденсаторов не остывал, башня дрожала мелкой дрожью, атмосфера туманилась в линеечку, словно потоки туманного стекла неслись к Сырту, где распухали торовидные кумулонимбусы, кучево- дождевые облака. Темно-фиолетовые, почти черные, они медленно бурлили, ворочаясь жерновами над огромными колониальными колпаками и кругами фундаментов для новых куполов, где вразброс стояли и мокли десантные боты пурпуров. Вершины тучевых гор растекались, из «подбрюшья» били молнии и сеялся то ли снег, то ли град. Ветер неистовствовал.
Экран, висевший над пультом, показывал вид со спутника «Марс-27». Кучево-дождевые облака над городом-портом собрались в группу-кластер размером до сотни километров. Группа была похожа на приземлившуюся «летающую тарелку». Такую форму ей придавала овальная шапка перистых облаков, прикрывавшая сверху основную облачную массу. С поверхности эта шапка казалась исполинской наковальней с туманными краями.
– Внимание! Полная тяга по вектору! Полная тяга!
На пультах тревожно загорелись огоньки в ряд, и почти сразу с пугающим звоном вспыхнул транспарант «Торнадо».
Жилин облизнул пересохшие губы и вперился в окуляры стереотелескопа. Вот оно! Из провисшего основания сине-черной тучи с высоты километра опустился гигантский темный хобот. Он косо вытянулся к поверхности, а навстречу ему приподнялся каскад – воронка из пыли. В эту чашу хобот окунул свой конец. Потом еще один смерч затанцевал рядом с первым. И еще. Три мощнейших торнадо, плотных, дымно- размытых, достигая сотен метров в поперечниках, закружили вокруг техкупола.
– Влагонасыщение – по максимуму!
– Барометрическое давление во внутренней полости… десять! Восемь! Шесть миллибар!
– Интенсивность торнадо – эф-пять по шкале Фуджита – Персона!
Один из торнадо, похожий на раскрученную вязанку хвороста, набрел на десантный бот. Овальный планетолет опрокинулся, пополз по площадке, столкнулся с дискоидом. Смерч покатил бот, закружил, как юлу, и легко взял вес в триста тонн. Боты засасывало – крутясь по спирали и переворачиваясь, они подлетали на десяток метров, разбивались, лопались от перепада давления, бомбами рвались на мелкие кусочки. Воронки торнадо… Громадные и тяжелые от льда и пыли, чрезвычайно плотные, несущиеся со скоростью поезда… Только подземный бункер мог бы держать их удары и боковое давление.
– Скорость вращения воронки – тысяча километров в час!
– Индексы торнадо – эф-пять, эф-шесть и эф-шесть!
– Ширина траекторий – тысяча, тысяча двести, тысяча пятьсот метров!
В туче блеснула вспышка. Видимо, столкнулись две машины. Посыпались осколки, их тут же закружило по круглой площадке и снова подняло вверх. Один из торнадо, вращаясь со скоростью семьсот километров в час, обошел, вихляя, купол Соацеры и втянулся обратно в тучу. Кувыркаясь, сыпались с неба двигательные установки, одна из них рухнула в брошенный разрез, взамен медленно всплыла землеройная машина. Половинка бота, почти на звуковой скорости, врезалась в склон Блек-мезы – скалы оконтурились бледным пламенем. В одну бедственную минуту пурпуры потеряли весь свой флот.
