– Поговорите, – безразлично сказал Жилин.
– Ну, все, профессор? – Гирин мощно потянулся. – По-пехали?
– Попехали! – бодро откликнулся Йенсен. – Боюсь только, что не совсем понимаю значение этого глагола…
– «Попехать»? – спросил Гирин, повернувшись прочь. – Ну, это что-то вроде «отправиться пешкодралом»…
– Всю жизнь живу в Евразии, – признался Йенсен, – но русский так до конца и не одолею…
Ha что Маша справедливо заметила, что Ларс Юлиус владеет русским «очень даже ничего, на уровне».
Она проводила Йенсена с Гириным и вернулась.
– Я вас так и не поблагодарила, – сказала она с раскаянием.
– За то, что Владеку нос разбил? – усмехнулся Глеб.
– Нет… – Глаза девушки заблестели. – Вы… не. знаю даже, как сказать… Я такая счастливая! Правда- правда! Я уже и забыла, когда ходила на работу с желанием! Что значит – не бояться, не молчать, не терпеть!
– Перестаньте, – мягко сказал Жилин.
– А вам ничего за это не будет? – спросила Маша. Гладкая кожа на ее красивом лбу с трудом умялась в морщинку.
– Отобьюсь, – улыбнулся Глеб. – Со мной стараются не связываться.
В нагрудном кармане у него затренькало. Жилин выцепил плашку радиофона и перевел разговор на наушники шлема.
– Да, слушаю.
– Мастер! – пробился голос Бранкевича. – Тут по вашу душу! Аварийный сигнал с климатической станции – там неолуддиты систему угнали, старшего кибера уже раздолбали, сейчас за исполнителями гоняются!
– Ясно. Это где? Это туда, к Изиде?
Бранкевич подробно объяснил куда и добавил:
– Помочь, может? Могу Пимса послать, он у нас здоровый!
– Нет, спасибо, – улыбнулся Жилин, – я сам.
Он вскочил на сиденье краулера и включил двигатель. Натянувшись, дзенышули гусеницы. Краулер нетерпеливо дернулся.
– Извините, Маша!
– Вы там осторожнее с ними! – крикнула Маша вдогон. – Эти слегачи совсем ничего не соображают!
– Ладно!
Краулер скатился с холма и понесся, прыгая с бархана на бархан.
Оставив в стороне разрез с полуразобранным экскаватором, вмерзшим в дейтериевый лед, Жилин направил краулер в Горячий каньон. Склоны его были крутые, кое-где ступенчатые. В их слоистой толще перемежались лава, пепел и пыль, в основании стен лежали рухнувшие камни и целые скалы; громадными потоковидными языками тянулись оползни. Вверху виднелись ниши отрыва, и узкие вертикальные борозды програбывали откос до самого низа. А посреди широкой долины белел в гордом одиночестве стандартный куб комбината по выработке термоядерного горючего. Сбоку от него поблескивал огромный купол входного кессона, торчали башни лифтов, толстые гофрированные отводы исчезали в двух белых шарах-сборниках диаметром сто метров каждый.
Когда комбинат закрыли, то решили перевести его в режим консервации. Но потом освобожденные работники принялись строить себе внешние поселения – что-то вроде дачных поселков. Ставили полевые стандартные модули, разбивали участки под фиолетовую капусту. И режим по-тихому отменили. Нечего стало консервировать. Бывшие ядерные техники и экс-операторы тяжелых систем стали наведываться на ДТ-комбинат. За стройматериалами.
Жилин поморщился. Разруха… Местами облицовка со стен комбината была сорвана, оголяя серую гофрированную пластмассу, иллюминаторы выдирались вместе с кольцевыми рамами, и выглядел завод- автомат так, будто под бомбежку попал – темный, мрачный, с черными глазницами оконных проемов, и давит на уши тяжкая тишь…
Вскарабкавшись по мощному конусу выноса, краулер выехал на заброшенную дорогу. По ней раз вдень проезжал восьмиколесный «дилижанс», отвозя людей на плантации и обратно. На дорогу падала тень от решетчатой башни с объемистым шаром энергоприемника, блестевшего на огромной высоте. Еще дальше чернел скелет климатизатора, посверкивая крошечными звездочками роботов-монтажников и пуская зайчики сваркой. А между трактом и стройкой стыло лавовое поле – изветрелый, выбухший и ямистый мальпаис. Сощурившись, Жилин обвел его взглядом. Все скучное, серое, отдает то в черноту, то в засинь. Шаткий ветерец перевевает пыль с места на место… Потухший ад.
Вдали, загораживая вид на космодром «Большой Сырт № 2», поднимались Кордильеры Изиды, разбитые на большие и малые скалистые блоки. Внезапно хребет окаймился яркой рыжиной. Осветив щербатые вершины, заплясала оранжевая искорка – стартовал, судя по времени, космотанкер МКТС-34. От космодрома прянул слабый гром и угас в разреженной атмосферке. Предпоследний, сосчитал Жилин. Еще одна ходка осталась… Он приставил ладонь к прозрачному шлему и посмотрел на небо цвета вылинявшей розовой простыни, где неторопливо проходило блескучее пятнышко орбитальной базы «Беллона».
Время шло к обеду. Краулер главного киберинженера углубился в разлом между двух мрачных утесов. Рассадина была узкая, ее серые складчатые стены, похожие на слоновью шкуру, поднимались на высоту шести этажей и клонились навстречу друг другу, там, где повыше, нависая лавовыми козырьками, а где
