Гордо раздулись выкрики о победе,Орущие в треске разрушенных ветром заборовПоющей трамвайной меди.Город в огнях и золоте, белые шляпыГордо вздувшихся стеклянных крыш,Как некий дракон, свои черные лапы,Лениво разбросив, ты спишь,И ко всему безразличною пастью вести,Схваченных на лету убитых и побед,Ты рассасываешь в жилы предместий,Черные от копоти десятков лет,Чтобы там над рушащимся гуломНеустанных фабрик и заводов слезЧья то раненая душа уснулаПросто, как дети, без трагизма и поз,Чтоб она окровавленным следом моститьЛощеные улицы никогда не смела,Седое и серое, как «Русские Ведомости»,Вывешено праздничным флагом небо.А где-то в лабиринтах косящих предместийВетер проносит чей-то неуместный плачьО кем-то когда-то и где-то забытой невестеВ осеннем молчаньи пустеющих дач.А с экранов кинемо и столбцов набораНе устало глядеться известье,Орущее в треск разрушенных ветром заборовВ косящих лабиринтах предместий…Ах сегодня только пополудниВышли утренние газеты.Что из того, что одеты в ночную мглу дни,Перегнувшиеся, как изображение Z'a?
Глава III. Она
Как Прекрасной Даме дниПосвящали поэты и любовники,Тебе рожденной в ликующем пламениВ багряных ранах, как куст шиповника,Тебе одной — газетную истинуПоворачивая, как кули на кранах,Где-то в южных морях затерянной пристаниСлепящимся глазом на брызжущих ранахВ громаде черной глухой бессонницыТы разрубила дыханье артерийРазящим летом гремящей конницыГромовым кашлем артиллерии,Над телом Польш и Бельгий элегию вымысловОдела в лохмотья газетных сенсацийИ за земною осью вынеслаВращенье судеб двенадцати наши…Шлешь ли умерших в волны лазуриПолк за полком… и сколько?Ты разбила хрустальное имя «Юрий»Дымом орудий на тысячу осколков.Ах, в каждом осколке, как иголка боли,Жалобные ручонки, из моря просящиеся на сушу,И не довольно, не довольно, что раскололиХрустальное имя, мою бедную душу.
Дышат убитые. В восторге трепетномМертвые на полях сражений поднимут головы,Когда багровое солнце слепить намПамять из олова темного и тяжелого.День за днем измученно сгорит ВамВесь в пене жестоким посылом трясущейся лошади.Эти простые слова, как молитву,В губы растрескавшиеся вложите: Как не касаться кубка пыток[2] Губами жаждующими губ, — Простых речей неясный свиток, Упавший на остывший труп. Когда никто не потревожит Истончившийся белый лоб, Тяжелый вздох к Престолу Божью Сошел покорно в белый гроб. Ведь это было, это снилось, Ведь этим кто то где то жил,
