изумления.
– Держи, давай! – велел Сергий ливийцу, и отобрал у Ахавера его кувалду. Ахми взял, хмурясь, вставил бур в кольцевую канавку, и пошла работа. Да и весь карьер пришел в движение – непроглядная туча белой пыли постепенно заполнила котловину. Грохот и звон молотов, зубил, клиньев, скрип салазок, визг и скрежет медных пил, крики надсмотрщиков сливались в непрерывный глухой гул, противный уху и утомительный. Каменосечцы протягивали шнурки, прочерчивая линии разметки. Тянульщики влекли тяжелые блоки гранита, обмотанные веревками и укрепленные на деревянных санях. Передние упирались то спинами, то грудью в пеньковые лямки, задние подталкивали салазки рычагами.
Так минул час. Солнце поднималось все выше, опаляя землю и камни, покрытые черно-коричневым «пустынным загаром». Камням уподоблялись люди, чья кожа вплотную приближалась к оттенку темной бронзы.
Прошло утро. В полдень, в самый разгар, в накал тепла и света, зазвенело било, сзывая мере на обед. Люди, покрытые потом и пылью, бросали инструмент, и брели к солончаку, куда понурые ослики тащили тележки с едой и питьем. Облако пыли, поднятое с утра, медленно оседало, припорашивая волосы и землю, сеясь тонкой пудрой. Прах к праху.
– Обед аж из двух блюд! – натужно радовался Эдик. – Ячменные лепешки, похлебка из нашей любимой чечевицы, и корни лотоса! Ом мани падме хум!
Сергий первым делом набрал в свою чашку воды, и половину расплескал, пока донес до рта – так тряслись руки.
Доев скудный паек, Гефестай отошел на минутку, но вскоре вернулся, подманивая друзей:
– Сюда! Тут тень!
Благостную сень отбрасывал гранитный козырек, выступавший из скалы. Ноги в тени уже не помещались, но хоть головы не так пекло.
– Что делать будем, а? – спросил Искандер.
– Бежать надо! – рубанул Эдик.
– Как? – коротко поинтересовался Регебал.
– Я смотрел, – прогудел Гефестай. – В лагере кентурии полторы наберется…
– А нам этого за глаза хватит, – сказал Тиндарид.
– Но ведь легионеры только ущелье сторожат, я видел! – привел аргумент Акун.
– Ага! – раздался насмешливый голос откуда-то сверху. – В пустыню ход свободный!
Сергий, матерясь в душе, выглянул из-под козырька и увидел Ахми. Ливиец сидел на выступе, и ухмылялся.
– Подслушиваешь? – зашипел Эдик.
Ахми пренебрежительно фыркнул.
– Спускайся, – сказал Сергий спокойно, – поговорим…
Ахми глянул на него с прищуром, но поверил, кивнул. Спрыгнул, подняв два облачка пыли, и сунулся в тень.
– Спасибо за Иути, – серьезно сказал Ахми, – он тут многим плешь проел…
– Я и не думал, что все так кончится, – пожал Лобанов плечами. – Хотел просто морду набить, чтоб место свое помнил, а у вас другие правила… Чуть что – меч в бочину, и отдыхай…
– А кто это там загорает? – приподнялся Эдик и показал на осыпь. На самом верху ее лежал человек, раскинув ноги на куче породы. Неподалеку топтался гриф, подвспархивая на черных крылах и вытягивая розовую, голую шею.
– Это Эйе, – усмехнулся Ахми, – подручный Иути. Совершенно случайно напоролся на лом! Просадил ему грудину и из спины показался… Неловкий был…
– Все с вами ясно, – хмыкнул Сергий. – Ну? Что скажешь, Ахми?
Ливиец серьезно посмотрел на него.
– Раньше мы тут всем верховодили, – сказал он, – шестеро нас было, и все ливийцы, только что из разных племен. Потом одного камнем задавило, другого к столбу привязали и медом намазали, третьего ножом пырнули… И вышел наверх Иути. Дал он мне жизни… Теперь вы, получается, верховодить взялись!
– По нужде, Ахми, – усмехнулся Сергий, – и по привычке… А вообще-то, делать нам здесь нечего!
– Тикать надо! – выразил общую мысль Акун.
Ахми согласно кивнул.
– Почему я и подсел! – сказал он. – Вижу, что вы ребята серьезные и друг за друга держитесь. Я ведь и сам того же хочу – поскорее отсюда выбраться… Пустыню я знаю, вырос в песках, но это там, на западе. А тут – Нубия. И где тут колодцы, где роднички – понятия не имею! Можно, конечно, и рискнуть, пойти наобум. Вот только повезет ли? Тут же все просто. Есть у тебя вода – ты жив. Кончилась вода – ты сдох. Дня лишнего не протянешь, солнце тебя доконает…
– Я смотрел, – заговорил Сергий, – нубийцы тут вроде попадаются…
– Ну-у… – затянул Ахми. – Кашту я знаю, и Эзану… Поговорю.
– Поговори.
Грянула бронза, означая: перерыв на обед кончился, пора за работу!
