— Очень сожалею, но, боюсь, пока не могу вас отпустить, Эрик. — Он неприятно улыбнулся. — Есть небольшое дело, которое президент просил меня… ну, скажем, обсудить с вами.
Мюллер почувствовал, как у него задрожали руки, и убрал их за спину.
— Да?
Ван дер Хейден медленно кивнул, улыбка на его лице превратилась в оскал.
— Кажется, это касается видеокассеты, Эрик. Той, на которой записаны вы и какой-то черный мальчик.
Они все знают! Эти подлые американцы наврали! В конце концов они его продали. Живот Мюллера свело судорогой, и он с трудом сглотнул. О Господи. Им все известно.
Ноги у него подкосились, и он повалился вперед, в оцепенении наблюдая, как из его портфель высыпается на бетонный пол кипа поддельных документов и дорожных чеков. Агенты ван дер Хейдена сгребли его под руки и рывком поставили на ноги.
Ван дер Хейден взглянул на многочисленные паспорта и деньги, а потом поднял глаза на объятое ужасом лицо Мюллера.
— Так-так, Эрик. Работа у вас не менее странная, чем ваши сексуальные привычки. Кто-нибудь мог бы подумать, что вы собрались покинуть нашу любимую родину. — Улыбка на его лице сменилась гримасой отвращения. — Заберите эту грязную свинью, любителя мальчиков. Мне надо задать ему несколько вопросов в приватной обстановке.
Нет! Мюллер почувствовал, что у него кровь стынет в жилах. Он точно знал, что имеет в виду ван дер Хейден. Пытка. Бесконечная пытка, от которой сходят с ума. У него опять подогнулись колени. Одно дело причинять боль, и совсем другое — ее испытывать! Боже, прошу Тебя, впервые за несколько десятилетий обратился он к Небу, подари мне пулю в затылок. Что угодно, только не ЭТО.
— Мариус, подождите! Пожалуйста! — Он извивался в руках двух агентов, державших его мертвой хваткой. — Вам нет нужды этого делать! Я все скажу! Все! Клянусь вам!
Ван дер Хейден опять кивнул своим людям. Один из них схватил Мюллера за горло, заставив его замолчать.
Ван дер Хейден шагнул вперед и с притворной ласковостью дотронулся до красной, заплаканной щеки Мюллера.
— О, Эрик. Я знаю, что ты заговоришь. Я знаю. Но почему ты хочешь лишить нас нашего маленького удовольствия? — Он покачал головой, изображая сожаление. — В любом случае президент уже распорядился насчет того, какой смертью тебе умереть. Так что,
Отступив назад, он стал смотреть, как его люди тащат брыкающегося Эрика Мюллера в ожидающий их фургон без опознавательных знаков.
Бывшему шефу военной разведки ЮАР предстояло узнать, каково это — лежать беззащитным перед безжалостными людьми.
Копировальная машина снова и снова вспыхивала ярким светом, ритмично освещая напряженное, полное решимости лицо Эмили ван дер Хейден. Она стояла вплотную к машине, внимательно следя, как листы документов АНК, которые они выманили у Эрика Мюллера, по очереди исчезают в чреве машины, затем вылезают наружу, и так снова и снова. Готовые комплекты громоздились на другом конце копировального стола. Сзади раздался голос Иэна Шерфилда.
— Все же я не уверен, что в этом есть необходимость. И какой-либо смысл. Я хочу сказать, информация и без того уже пошла. — Он посмотрел на часы. — Часа через два весь мир узнает о том, что в действительности произошло с «Голубым экспрессом» и вашим правительством. Форстер уже не сможет загнать джинна обратно в бутылку.
Убрав прядь волос, упавшую на глаза, Эмили внимательно склонилась над копировальной машиной. Двадцать копий уже есть, нужно еще двадцать. Затем она повернулась к Иэну.
— Он, возможно, и не в силах остановить распространение информации по всему остальному миру, но с легкостью может скрыть ее от граждан ЮАР.
Ее слова, похоже, не убедили Иэна. Ему казалось невероятным, чтобы цензура, какой бы жесткой она ни была, могла воспрепятствовать проникновению в страну столь сенсационной информации. В конце концов, слишком у многих здесь есть коротковолновые приемники, принимающие информацию со всего света. Он высказал свои соображения Эмили.
— Да, это так. — Она сняла из машины еще один сброшюрованный комплект. — Услышат эту новость многие, но многие ли поверят? — Она пожала плечами. — Боюсь, что среди моих соотечественников слишком много таких, кто привык не доверять зарубежным радиостанциям. — Эмили аккуратно положила руку на стопку распечатанных бумаг. — У меня есть имена и адреса многих влиятельных людей, способных возглавить борьбу против этого правительства. Но им самим нужны будут доказательства измены Форстера — вот эти доказательства.
Она шагнула к нему и взяла его руки в свои.
— Я прошу тебя, Иэн. Помоги мне, я должна это сделать.
Он посмотрел сначала в ее серьезное, дышащее надеждой лицо, а затем на кипу бумаг позади нее. Эмили не может не понимать, о чем она его просит. Если он поможет ей разослать эти документы потенциальным борцам с режимом, он переступит очень важную грань — грань между сообщением о событии и его инспирированием. Хочет ли он зайти так далеко? И имеет ли он на это право?
Вдруг ему вспомнилась машина, пылающая в ночи, — машина, за рулем которой сидел Сэм Ноулз. А еще раньше жестокий узурпатор уничтожил целое правительство. Этот человек начал войну и замучил в застенках тысячи людей. Смерть Сэма была трагедией, но далеко не первым и не последним преступлением Форстера.
Все встало на свои места. Он УЖЕ перешел черту. Его подтолкнуло к решительным действиям растущее осознание того, какими средствами Карл Форстер захватил и продолжал удерживать власть. Чтобы удовлетворить ненасытные амбиции и патологическую жестокость этого человека, приняли смерть тысячи, а может быть, и десятки тысяч безвинных людей. А народ, боровшийся за то, чтобы стряхнуть с себя остатки позорного прошлого, оказался втянутым в кошмар возведенного в ранг политики расизма и тирании.
Иэн покачал головой. Пускай другие журналисты, стиснув зубы, продолжают беспристрастно описывать события, происходящие в этой стране. Он больше так не может. То, что творится с ЮАР и ее расколотым на части народом, теперь касается и его лично.
Иэн обнял Эмили, крепко прижал к себе и прошептал:
— Хорошо, я готов.
Он поможет ей разослать эти документы, которые наверняка всколыхнут всю страну.
Потом он вернется к своей миссии беспристрастного наблюдателя, но только потом — когда Карл Форстер и его подручные будут там, где им надлежит быть, — в земле или за решеткой.
Куранты Биг-Бена стихли, и в эфире зазвучал ровный, ласкающий слух голос ведущего вечерних новостей.
«Добрый вечер. В эфире новости.
Утверждение американского телевидения о том, что спецслужбы ЮАР заранее располагали сведениями о готовящемся покушении на президента Фредерика Хейманса и членов его кабинета, продолжает получать отклики во всем мире. Хотя вчерашние сообщения пока остаются неподтвержденными, они вызвали экстренные оседания на самом высоком уровне в Лондоне и других европейских столицах. Ранее подобное заседание состоялось в Вашингтоне.
Отношения между демократическими державами и ЮАР отличаются большой напряженностью из-за агрессии Претории против Намибии и грубо насаждаемой ею тотальной системы апартеида внутри страны. Подтверждение того, что нынешний президент страны Карл Форстер был информирован о готовящемся нападении АНК на своего предшественника и ничего не предпринял, чтобы воспрепятствовать этому, может поставить под сомнение легитимность нынешнего правительства ЮАР.
Официальные представители Претории продолжают хранить гордое молчание, отказываясь
