забилось. Если бы он смог доказать, что Форстер заранее знал о готовящемся нападении АНК на «Голубой экспресс»… Господи! Ему же отдадут первую полосу все газеты в США! Да что там в США — во всем мире!
Но как получить эти доказательства? Вряд ли нынешние руководители страны сразу выложат все начистоту, стоит лишь ему задать несколько вопросов в лоб. Он нахмурился. Ключом ко всему, конечно же, является Мюллер, о котором упомянула Эмили. Мюллер. Имя казалось знакомым.
Наконец он вспомнил. Эрик Мюллер был одним из шефов разведки. Возглавлял управление военной разведки ЮАР. По слухам, он выполнял самую черную работу: занимался слежкой, шантажом, не брезговал даже политическими убийствами. Именно такой человек и должен пользоваться доверием Карла Форстера, подумал Иэн. Именно он и должен знать правду о том, как погиб «Голубой экспресс».
Значит, он должен найти подходы к этому Мюллеру. Уговорить или заставить силой честно все рассказать. Что будет не так-то легко…
Он должен смотреть в лицо суровой реальности.
— Черт побери! — Он стукнул себя кулаком по бедру.
— Что случилось? — Эмили выглядела обеспокоенной.
— Я совсем забыл, что у нас с Сэмом есть собственный соглядатай, куда бы мы ни шли! — И он рассказал Эмили о своих подозрениях относительно Мэтью Сибены. — Лично я думаю, что парня силой вынуждают доносить на нас. Сэм несколько иного мнения — он не так снисходителен, как я.
— Так избавьтесь от него. Увольте и наймите другого шофера.
— Который будет параллельно служить там же, где и Мэтью. — Иэн покачал головой. — Нет, думаю, мы его оставим. Он кажется хорошим парнем и скорее всего ненавидит Форстера не меньше, чем мы. — Он беспомощно пожал плечами. — Впрочем, нам неважно, из каких побуждений он занимается доносительством. Дело в том, что, если я пойду по следу Мюллера, этот негодяй наверняка поймет, в чем дело, еще до того, как я успею начать. И тогда уж мы с Сэмом точно вылетим из страны — первым же рейсом, отправляющимся из международного аэропорта имени Яна Смэтса. — Он погрузился в мрачное молчание и очнулся только тогда, когда Эмили легонько постучала его по колену.
— Ты кое о чем забыл, Иэн Шерфилд! — Ее глаза озорно блеснули.
— Да? Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду себя! — Она наклонилась ближе к нему и заговорила совершенно серьезно: — По образованию я тоже журналист. И я знаю, как вести расследование. Как опрашивать людей. Как узнать правду. К тому же я сама родом из Трансвааля, как и этот твой Эрик Мюллер. — Она взяла его за руку. — Позволь, я сама пойду по следу этого человека, а вы с Сэмом будете отвлекать внимание ваших соглядатаев. Ну, пожалуйста!
Иэн посмотрел на их сплетенные пальцы. То, что она говорит, явно не лишено смысла, но…
— Но это может оказаться опасным. Мюллер — по самой своей сути убийца, к тому же он еще и профессионал.
Эмили кивнула.
— Это так. — Она криво улыбнулась. — Но ты вспомни, что для большинства моих соотечественников я всего лишь «слабая женщина». Ни один уважающий себя бур не станет воспринимать меня как реальную угрозу.
Тут она была права. Иэн почувствовал, как возбуждение возвращается. В конце концов, может, у них что-то и получится? Он принялся разгребать все на стеклянной поверхности журнального стола в поисках листка чистой бумаги.
— Хорошо, вот что мы тогда сделаем… Сначала нам понадобятся сведения самого общего характера. Думаю, лучше всего начать со «Стар»…
Протянув руку, Эмили нежно вынула листок у него из рук. Ее пальцы вновь переплелись с его и принялись ласково поглаживать его руку в знакомом ему возбуждающем ритме. Она обратила на него страстный, горящий взгляд.
— А может, лучше отложим это до утра, дорогой?
О!
Она встала и повела его в спальню. Он с готовностью последовал за ней.
По мере того, как Карл Форстер все дольше вглядывался в экран телевизора, в нем нарастала ярость. Интервью, которое Гидеон Мантизима дал накануне вечером программе «Найтлайн», было записано на видеопленку посольством ЮАР в Вашингтоне и срочно через Лондон переправлено в Преторию. Оттуда кассета с записью попала в министерство иностранных дел, которое, желая поскорее сбросить с себя неприятную миссию, поспешило передать ее выше по инстанции. И вот, наконец, она оказалась у Форстера на столе.
— Черномазый ублюдок!
Сам Мантизима ничего особенного из себя не представлял. Зулусский вождь был невысок, широкоплеч и носил свой безупречно сшитый костюм с природным чувством собственного достоинства. Когда он говорил, его четкий, хорошо поставленный голос выдавал долгие годы, проведенные в аспирантуре Лондонской школы экономики. Он сидел в простой, выдержанной в бледно-голубых тонах, студии, удобно устроившись в кресле, — казалось, его совсем не волнует, что интервью смотрят миллионы людей по всей Америке. Лидер «Инката», одной из крупнейших политических организаций чернокожего большинства в ЮАР, он привык к власти во всех ее проявлениях.
На экране появился ведущий нью-йоркской студии.
В приятном голосе ведущего звучал вежливый скептицизм.
— Как вы знаете, многие лидеры АНК и других организаций, выступающих против апартеида, утверждают, что вы ни больше ни меньше, как апологет расистской политики, проводимой Преторией. И ваши возражения против экономических санкций Запада способны только усилить подобные обвинения..
Мантизима решительно покачал головой.
— Ваша информация устарела, мистер Торгуд. Когда-то я действительно выступал против санкций, поскольку они имели абсолютно обратный эффект. Они неизбежно наносили ущерб моему народу и мешали конструктивным переговорам относительно будущего ЮАР. Но подобная ситуация существовала до того, как к власти пришел этот фанатик Форстер. Я надеялся, что правительство Хейманса прислушается к голосу разума, но в отношении нынешнего правительства, где всем заправляют негодяи и убийцы, у меня подобных иллюзий нет.
Ведущий, явно заинтересованный, подался вперед.
— Не хотите ли вы сказать, что выступаете теперь за ужесточение экономических санкций?
Мантизима кивнул, его лицо выражало решимость.
— Именно так, мистер Торгуд. Это как раз то, что я хочу сказать. И надеюсь донести эту мысль как до вашего Конгресса, так и до президента США. Хотя честно говоря, я считаю, что одних экономических санкций теперь уже явно недостаточно.
Кажется, впервые в своей карьере, самый популярный ведущий «Найтлайн» был поставлен в тупик.
— Но что еще вы могли бы предложить?..
Глаза Мантизимы, в которых только что светилась улыбка, вдруг стали ледяными.
— Прямую интервенцию. Лишь сосредоточив всю полноту власти в своих руках, западные демократии смогут положить конец господству Форстера, развязавшего геноцид и террор.
Воцарилось молчание, которое длилось, казалось, целую вечность. Гидеону Мантизиме удалось то, чего еще никогда не удавалось ни одному политику или ученому, — он заставил лишиться дара речи ветерана «Найтлайн».
— Выключите! Немедленно выключите этот чертов аппарат! Сейчас же! — Крик Форстера эхом прокатился по комнате, отразившись от обшитых деревянными панелями стен. Вскочивший со своего места бледный и явно перепуганный помощник бросился исполнять приказание. Остальные сидевшие у телевизора откинулись в своих креслах.
