рукой в сторону монитора, на котором извивались тела. — Этой порнографией.
Она упрямо покачала головой.
— Нет, сможем. Должны.
На его лице, по-видимому, отразилось недоумение, ибо она продолжала:
— Этот человек и его хозяин Карл Форстер заранее знали о готовящейся акции АНК. Не могли не знать! Иначе нельзя объяснить того, что произошло с моей страной.
— Согласен. — Иэн развел руками. — Но как они узнали? И как мы это докажем?
Секунду Эмили смотрела перед собой, затем щелкнула пальцами.
— Налет на Гавамбу!
Гавамба? Ну, конечно! Иэн почувствовал, что к нему возвращается азарт, смешанный с изрядной долей досады. Правда вес время была у него под самым носом. Ведь он знал, что база АНК в глубине Зимбабве была важным командным пунктом, местом, где планировались и откуда направлялись партизанские операции в ЮАР. Как раз то место, где можно было рассчитывать добыть документы о предстоящих акциях — таких, как запланированное нападение на президента ЮАР и его кабинет.
И южноафриканские коммандос, которые разгромили Гавамбу, не могли не захватить этих документов. Документов, которые легли прямо на стол Эрику Мюллеру, минуя обычные каналы армейской разведки.
Он нахмурился. Десант должен был забрать бумаги, не оставляя следов, иначе АНК просто отменила бы всю операцию. Могли ли они это сделать? Он решительно мотнул головой. Они обязаны были это сделать. Иначе ничто не сходится.
Но, опять-таки, как это доказать? Никто во всем мире не поверит в эту историю, если не представить каких-то убедительных доказательств. Но ни один человек, замешанный в подобном предательстве, ни за что не признается в этом. Он поделился своими мыслями с Эмили.
Она кивнула в сторону экранов.
— Эрик Мюллер сам предоставит нам доказательства. Не сомневаюсь, что у него сохранились копии этих документов. На случай, если Форстер изберет себе нового фаворита. — В ее голосе зазвучало презрение. — Все очень просто. С помощью этих видеозаписей мы вынудим его отдать нам документы.
Шантаж. Отвратительное слово и отвратительная затея. Он стал журналистом не для того, чтобы использовать тайные пороки и слабости людей против них самих. Застукать Эрика Мюллера во время конспиративной встречи с южноафриканским агентом в руководстве АНК — это одно дело. Использовать против человека его необычные сексуальные наклонности — совсем иное. Иэн уставился на Эмили.
Она была неумолима.
— Мне эта идея так же ненавистна, как и тебе, Иэн. Но мы должны это сделать. У нас нет выбора. — На мгновение ее самообладание дало сбой и голос задрожал. — Пожалуйста… У меня на глазах гибнет моя страна. Тысячи людей уже мертвы, и тысячи других ждет та же участь. И все из-за таких чудовищ, как этот! — Дрожащим пальцем она ткнула в экран.
Теперь она говорила почти шепотом.
— Какой выбор у нас есть, Иэн? У нас в руках средство, с помощью которого мы можем положить конец этому безумию. Разве можно им пренебречь? — По ее щекам бежали слезы. — Как мы можем? Независимо от того, в какую грязь нам придется влезть.
Не раздумывая он обнял ее и стал гладить по мягким, ароматным волосам. Она всхлипывала. Через ее плечо он видел Мюллера и его дружка, извивающихся на постели. Она права. Другого выхода у них нет.
Он угрюмо смотрел на экран. Очень хорошо. Они выяснят, как станет вести себя этот подонок Эрик Мюллер перед угрозой разоблачения его тайных грехов — угрозой полного разоблачения.
Глава 17
РАСПЛАТА
Эрик Мюллер не мог оторваться от телеэкрана. Он был в ужасе. То, что в номере отеля в Сан-Сити казалось ему таким естественным — и чудесным, — на видеокассете выглядело грязным и отвратительным. Он безотчетно поежился, чувствуя одновременно ледяной холод и жар. Худший из его кошмаров стал явью и предстал перед ним во всей красе прямо среди бела дня.
Пленку доставили ему в офис утром, она была упакована в незапечатанный конверт с наклеенной этикеткой «Личное. Конфиденциально». Слова были напечатаны на машинке. Его идиотка секретарша смогла только вспомнить, что конверт занес посыльный одной из городских служб доставки.
Мюллер как завороженный смотрел на экран, пока зернистое черно-белое изображение не сменилось жужжащим треском, говорящим о том, что запись кончилась. Несколько минут он сидел неподвижно, чувствуя тошноту и абсолютную неспособность собраться с силами, чтобы выключить видеомагнитофон. Мысли его были далеко, в том времени, когда потворство собственным физическим прихотям проложило ему дорожку к тому, что он оказался уязвим для сегодняшнего предательского удара. Кто мог об этом знать? И что им нужно — его смерть или позор, а может быть, что-то совсем иное?
Зазвонил телефон, и Мюллер на ощупь протянул руку к трубке.
— Да?
— Директор, с вами хотят поговорить насчет какой-то видеокассеты.
Он попытался сделать вдох и не смог. Нечто мрачное и кровавое, чего он так долго боялся и так долго отвергал, теперь готовило ему расплату за грехи. Нечто, сотворенное его собственными руками. И вот смерть, или даже что-то еще более страшное, заглянула ему в лицо.
— Директор?
Сквозь шум в ушах Мюллер услышал свой собственный голос, ставший от страха сдавленным и хриплым:
— Соедините меня.
Голос в трубке был незнакомый. Говорила женщина, на беглом африкаанс.
— Директор Мюллер?
— Что вам нужно?
— Копии документов, захваченных вашим спецподразделением во время налета на Гавамбу. — Женщина сделала небольшую паузу. — Документы, свидетельствующие о намерении АНК напасть на поезд нашего президента.
«Голубой экспресс»? Мюллер и не подозревал, что еще есть что-то, что может его шокировать. Но сейчас он понял, что ошибался. Страшно ошибался. Неожиданно для него самого аналитическая часть его мозга выдала информацию, что, судя по манере, с какой говорит эта женщина, она образованная и, вероятно, урожденная африкаанс.
Он попытался потянуть время.
— Не понимаю, о каких документах вы говорите. Таких бумаг не существует.
Прозвучали холодные бескомпромиссные слова.
— Очень жаль, господин Мюллер. В таком случае, боюсь, видеокассета о «неблаговидных поступках» известного вам человека попадет в руки вашему руководству.
Мюллер крепче сжал телефонную трубку, от головокружения стены кабинета завертелись вокруг него. Время. Ему нужно время взвесить все варианты.
Она не оставила ему такой надежды.
— У вас десять секунд,
Вот сука! Мюллер рухнул в кресло. Кто бы ни были эти шантажисты, они держат его мертвой хваткой. У него не было ни малейших иллюзий относительно реакции Карла Форстера на пленку, где шеф его разведки предается любви с черным подростком.
Он судорожно сглотнул и прохрипел:
— Хорошо, черт бы вас побрал. Я согласен. Вы получите бумаги, которые вам нужны.
