Никола Десо слушал его с нарастающим раздражением. Когда Конфедерация уже ввязалась в войну, поздно заниматься самокритикой и бить себя в грудь кулаком – зачем, мол, было применять силу для восстановления в Венгрии военного правления? После того, как раздались первые выстрелы, надо думать только о победе. И главное, о быстрой победе. Победа, обставленная рядом оговорок и уступок, разваливает на куски Конфедерацию, которую он мучительно долго, с трудом, до кровавых мозолей на руках, сковывал железными цепями.
Некоторые из малых стран, например Австрия, уже начали проявлять гонор и нарушать договорные обязательства. Австрийские войска, которым было поручено охранять тыловые коммуникации наступающего в Венгрии 4-го корпуса, демонстративно остались в своих казармах. Правительство Австрии заявило, что это сделано в целях обеспечения 'национальной безопасности'.
Французский министр иностранных дел беспокойно ерзал в своем кресле. Он испытывал отвращение ко всякой говорильне, особенно, когда разговор касался военных проблем. Комитет, где главное внимание уделялось сглаживанию острых углов, компромиссам и согласованию мнений, не мог помочь там, где требовалась быстрота решений и действий. Говорить можно только о победе. Французские и немецкие танки должны были войти в Будапешт еще два дня назад.
В любом случае Леттов прав в одном. Все руководители Конфедерации оказались в дураках. Давно пора было снять розовые очки. Те, кто планировал вторжение, не верили в то, что венгерские солдаты станут проливать кровь, защищая свое новое правительство.
Венгерские генералы опять опростоволосились. Это случается с ними не в первый раз. Согласно донесениям разведки, почти все танковые и мотострелковые части венгерской армии поддержали революцию в Будапеште.
Но самым большим и самым неприятным сюрпризом было появление польских и чешских самолетов в небе над Венгрией. Подымаясь в воздух со своей, вроде бы нейтральной и поэтому неуязвимой территории, их истребители, штурмовики и истребители-бомбардировщики наносили ощутимый ущерб и доставили много неприятностей генералу Фабвьеру. Если, конечно, брать его слова на веру. Десо никак не мог предугадать, что страны 'зоны свободной торговли' окажут Венгрии не только моральную поддержку. Янки и британцы одобрительно похлопывают их по плечам. Это и делает их отчаянно смелыми, вопреки здравому смыслу.
Десо отыскал взглядом Шредера. Разделяет ли канцлер Германии мнение своего растерянного министра иностранных дел? Трудно сказать. За весь день канцлер произнес всего пару слов, а лицо его не выражало никаких чувств. Когда-то Шредер занимался историей. Из истории ему должно быть известно, что генералы и политики, проигравшие войну, недолго потом занимают места на вершине пирамиды власти. Любой народ предпочитает победу поражению, и вождь-победитель всегда обладает большим правом на власть. Поздно, поздно кричать: 'Отбой!' и возвращаться на исходные рубежи.
Десо нервно подался вперед в своем кресле, прерывая выступление министра обороны Германии.
– Разумеется, мы благодарны Швейцарии за столь любезное предложение посредничества, но, по- моему, речь должна сейчас идти о другом...
Он обращался теперь непосредственно к германскому канцлеру.
– Мы поддерживаем законное правительство Венгрии – нашего партнера по Конфедерации. Все наши действия по восстановлению порядка в этой стране согласуются с международным правом и нашими обязательствами по Договору, – в голосе Десо прозвучали железные нотки. – Если кто и виновен в возникновении кризиса, то это Польша и ее друзья, но не мы!
Некоторые из присутствующих что-то пробормотали в знак одобрения. Твердость убеждений Десо невольно вызывала уважение к нему. Шредер неохотно, но все же кивнул, как бы соглашаясь. Леттов был обескуражен.
– А как вы думаете мы сможем убедить поляков? Опубликуем официальное коммюнике? – резко высказался Мишель Гюши. Как глава Министерства обороны, он более, чем кто другой, был обеспокоен создавшимся положением. Вторжение в Венгрию могло окончиться пирровой победой или вообще полным провалом.
Десо отрицательно покачал головой.
– Нет, Мишель! Слова бесполезны, когда уже падают бомбы! Я имел в виду нечто более практичное – дать понять Варшаве и всей этой шайке, что их вмешательство в венгерские дела не пройдут им даром.
Он обратился к низенькому, круглолицему человечку, командующему Военно-Воздушными Силами Франции.
– Генерал Вишери более профессионально посвятит нас в военные аспекты проблемы. Прошу вас, генерал!
– Я готов, министр. – Вишери повернулся к висящей на стене громадной карте. На ней условными символами было обозначено расположение всех союзных и вражеских наземных и воздушных подразделений вдоль восточных рубежей Конфедерации. Он последовательно отметил указкой три аэропорта – два в Польше и один в Чешской республике.
– Это жизненные центры проводимой против нас воздушной кампании. Все они доступны для нападения нашей авиации. Один быстрый, правильно скоординированный удар парализует их.
Леттов взорвался.
– Зто несерьезно, месье Десо! Там находятся американские граждане – советники и технический персонал...
– И что из этого? – холодно спросил Десо. – Без всякого объявления войны Польша с союзниками фактически начала военные действия. Военно-воздушные базы, на которые вам указал генерал Вишери, используются для атак на наши войска и уничтожения наших летчиков. Оставаясь на базах и работая на поляков, американцы естественно приобретают статус добровольцев польской армии. И, как добровольцы, они рискуют собой. – Десо усмехнулся. – Настала пора дать понять народу Америки, что президент США играет в опасные игры с жизнями рядовых американцев.
Леттов судорожно сглотнул.
– Но опасность войны с Америкой?!
– Она минимальна! – отрезал Десо. – Военное присутствие США в Европе ограничивается несколькими
