– Превосходно. Главное, сразу отбегайте в сторону, не толпитесь у люка. Затем во весь дух бегите к машине фон Ольдена. Все ясно?
– Так точно, – несмотря на общепринятый стандартный ответ, которого и ожидал Вилли, в голосе Майера была какая-то неуверенность. Фон Силов заметил, что на высоком бледном лбу капитана выступила испарина.
– Разрешите все же еще раз попросить вас остаться здесь... в относительной безопасности. Позвольте мне привести фон Ольдена к вам, герр подполковник?
– Нет, – Вилли упрямо покачал головой. Он твердо знал, что бывают такие ситуации, когда командир обязан подвергать себя риску, чтобы достичь результатов. Сейчас как раз и была одна из таких ситуаций. Несколько раз быстро вдохнув воздух, фон Силов нажал на кнопку, и люк с лязгом открылся.
– Пошли!
Они оказались во дворе хутора. Невысокая каменная стена, едва достававшая им до пояса, окружала небольшой покинутый амбар и развалины деревянного дома, разбитого попаданием артиллерийского снаряда, прилетевшего из-за реки. Синеватые язычки пламени блуждали по руинам, словно призрачные болотные огни, робко облизывая две уцелевшие стены. Рядом с амбаром валялся на боку опрокинутый взрывной волной трактор, а в грязном стойле лежала убитая свинья и несколько мертвых поросят.
Сразу за хутором начинались поля, засеянные рожью и овсом, которые тянулись до самого Рунаржево. Среди этих посевов чадили подбитые 'Мардеры'. Несколько сот пехотинцев в касках и камуфлированной форме распростерлись среди колосьев, напряженно прислушиваясь к вою снарядов, проносящихся над их головами или взрывающихся поблизости. Ответный огонь польских артбатарей пригвоздил батальон к земле.
'Мардер' фон Ольдена стоял в нескольких метрах от хутора и был слегка прикрыт дымом, который относил в его сторону ветер. Вилли, почти не прячась, быстро побежал к нему, и в это время с неба с грохотом товарного поезда посыпались новые снаряды.
– Ложись! – крикнул Вилли, бросаясь на землю почти рядом с бронетранспортером.
БАММ! БАММ! БАММ! Земля затряслась, запрыгала и закачалась, когда один за другим снаряды принялись рваться почти рядом с хутором, разбрасывая во все стороны смертоносные визжащие осколки.
В ушах у него все еще звенело, но Вилли встал на ноги и сплюнул, пытаясь прочистить горло. Прикладом своей винтовки он несколько раз ударил по броне 'Мардера'.
– Открывай, свои.
Люк открылся, и Вилли увидел внутри командирского броневика два складных столика для карт, громоздкую рацию и троих осунувшихся мужчин – фон Ольдена, его начальника оперативной части и сержанта-связиста. Вилли, Неуманн и Майер нырнули в люк.
Тяжелая бронеплита закрылась за ними, отрезав значительную часть шума. Фон Силов протиснулся поближе к комбату и сел.
– Доложите обстановку, подполковник.
Фон Ольден свирепо сверкнул на него глазами.
– Разве и так не ясно? – кулаки его нервно сжимались и разжимались. – Польская артиллерия крушит моих солдат. Мы не можем ни наступать, ни отходить. И то и другое самоубийственно!
Вилли нахмурился. Судя по дрожи в его голосе, комбат балансировал на самом краю и был готов сорваться.
– На связи 'Ударник-1'! – вставил сержант-связист. – Его орудия заняли позиции.
Это была хорошая новость. Восемнадцать самоходных 152-миллиметровых гаубиц из артдивизиона бригады наконец-то были готовы открыть огонь.
– Спроси, может ли он подавить польские батареи? – сказал Вилли.
– Никак нет, подполковник, они слишком далеко.
Фон Силов только кивнул. Он знал, что так оно и будет. Поляки решили занять оборону у реки и отодвинули свою артиллерию как можно дальше в тыл, чтобы вывести ее из-под контрудара немецких войск. Это было скверно. Вилли знал, что на войне победа достается тому, кто делает меньше ошибок. Увы, командиры польской армии ошибались недостаточно часто.
– Тогда передай ему, что мне необходима дымовая завеса, чтобы прикрыть отступление! – неожиданно вмешался фон Ольден и покосился на своего начальника оперативной части. – А ты прикажи всем ротам немедленно отходить. Будем перегруппировываться.
– Отставить, майор, – негромкий голос Вилли заставил офицера замереть. Затем фон Силов сурово посмотрел на своего комбата. – Никто отступать не будет. Мы никогда не бежали от врага, поджав хвост. До этого проклятого моста осталось всего ничего. Заставь свои войска двигаться вперед и используй артиллерию, чтобы тебя прикрыли дымом.
Фон Ольден покраснел.
– Я не могу требовать от своих людей, чтобы они совершили самоубийство. Они выдохлись.
– Да? А откуда тебе это известно? – Вилли обвел рукой внутренность броневика. – Ты что, видишь сквозь сталь?
Фон Силов даже не старался скрыть свое презрение. Подполковник фон Ольден должен был быть снаружи, должен был поддерживать своих людей, воодушевлять их своим примером, чтобы в конце концов заставить пойти вперед. Вместо этого комбат отсиживался в своем бронированном ящике, не в силах оторваться от рации.
– Мои приказания остаются в силе, – жестко сказал Вилли, – и я предлагаю тебе подчиниться.
– Провались ты к дьяволу! – закричал фон Ольден, которого ухмылка на лице командира привела в неистовство. – Я не обязан подчиняться проклятому изменнику, какому-то гнусавому выскочке-'осси'!
