подпустить их слишком близко. Однако капитан рассчитывал, что ему удастся не допустить этого.
Тем временем уцелевшие машины вскарабкались на бугор, на котором совсем недавно находился наблюдательный пункт роты. До них теперь было не больше семисот метров. Пора. Капитан поднял трубку полевого телефона.
– Огонь!
Чуть сзади него послышались приглушенные листвой звуки выстрелов, за которыми последовал тонкий свист, всегда сопровождающий летящий ракетный снаряд. Залп был произведен одной установкой 'Toy' и четырьмя 'Джавелинами' – менее мощными ракетами с системой наведения по двум точкам, которые направлялись по две в одну цель.
Ренолдз опустил свой полевой бинокль, пытаясь проследить за полетом одного из 'Джавелинов', похожего с этого расстояния на маленькое темное пятнышко, мчащееся с невероятной скоростью. По мере того как стрелок корректировал курс, это пятнышко слегка отклонялось то вправо, то влево, затем по крутой дуге взмыло в небо и клюнуло один 'Лухс' сверху.
БАММ! Противотанковая ракета взорвалась, превратившись в черно-серый дымный шар прямо над башней разведмашины. Клубы дыма и пыли вылетели из щелей люков и машинного отделения, и в них замелькали крошечные злые искры, словно их вышибали из брони удары тысячи молотов. Второй ракеты, направленной в этот же броневик, капитан так и не увидел. К счастью, одного попадания оказалось достаточно.
Броневик тем временем вильнул и остановился. Из двигательного отсека вытекал грязно-серый дым. Острые осколки боеголовки 'Джавелина' не только пробивали броню, они к тому же были добела раскалены энергией взрыва.
В бинокль ему было видно, как из люка вывалились две фигуры и исчезли в траве. Они были вполне в пределах досягаемости стрелкового оружия, однако его дисциплинированные солдаты не стреляли. Товарищи этих двоих погибли, машина сожжена, и они более не представляли угрозы для роты 'Альфа'.
Между тем на поле прогремели новые взрывы. Огнем ракетчиков были подбиты еще две разведывательные машины, причем самая левая, в которую попала ракета 'Toy', превратилась в огромный костер; очевидно, более мощная боеголовка 'Toy' заставила сдетонировать боекомплект. Третий 'Лухс', пораженный сразу двумя 'Джавелинами', вздрогнул и грузно осел в клубах пыли и дыма.
Ренолдз мрачно кивнул. Группа 'Ад' заявила о своем присутствии довольно внушительно, и теперь командиры ЕвроКона должны были принять ответные меры.
Ренолдз сделал первый ход в этой партии, прекрасно понимая, что за этим последует. О том же самом подумали и его люди. Еще будучи молодым командиром взвода, он проводил учения вместе с германскими войсками и знал, что они опытные и умелые вояки.
– Летит! Всем в укрытия! – закричал сержант Форд, перекрывая пронзительный визг первого вражеского снаряда.
БАММ! Господи Иисусе! Никогда прежде Ренолдз не вжимался в землю с такой силой. Взрыв вывернул изрядный кусок земли примерно в сотне метров от него, не долетев метров десяти до опушки рощицы, в которой они залегли. И слава богу!
Ренолдз никогда в жизни не находился так близко от места разрыва вражеского снаряда, который был бы выпущен по нему. Во время учений они использовали имитационные снаряды и 'устройства', взрывающиеся примерно с той же силой, что и старые 'хлопушки' М80. Для того, чтобы представить себя под настоящим артиллерийским огнем, требовалось богатое воображение.
Капитан мрачно подумал о том, что напрягать свое воображение ему больше не придется. То, что происходило сейчас вокруг него, он запомнит на всю жизнь. Какой-то уголок его сознания профессионально отметил, что это был, должно быть, пристрелочный выстрел 155-миллиметровой гаубицы. Скоро последуют другие выстрелы.
И они последовали, да так густо, что земля и воздух совершенно смешались. Светопреставление сопровождалось страшным грохотом, когда бризантные снаряды принялись падать с неба на окрестности их позиций. Ренолдз чувствовал, как его желудок всякий раз словно наполняется водой, когда снаряды падают особенно близко, и всякий раз он вжимался лицом в сырую землю в неподдельном страхе за свою жизнь. В промежутке между разрывами он рискнул посмотреть вправо. Капрал Адамз свернулся неправдоподобно маленьким клубком, забившись в щель между двумя деревьями.
После нескольких первых взрывов чувство долга в капитане возобладало над страхом. Как там его люди?
Капитан рискнул высунуть голову из своего укрытия, и тотчас же ударная волна от разрыва сильно толкнула его прямо в лицо. Майкл поднял бинокль и пристроил его на земляном бруствере своего окопа. Он увидел танки, которые ровными рядами выкатывались из-за далеких деревьев.
Он наблюдал за ними примерно минуту, затем протянул руку и слегка ткнул капрала в бок. Капрал поднял голову и капитан крикнул ему:
– Свяжись с артиллеристами. Нам нужен удар по бронированным целям, ориентир семь-один. Все ясно?
Адамз кивнул и схватился за полевой телефон. Крепко обняв аппарат, он передал приказ капитана, причем ему приходилось кричать, чтобы его услышали за громом разрывов и воем снарядов, которые продолжали сыпаться вокруг.
Ренолдз вдруг осознал, как важно быть чем-то занятым. Действия помогали справиться со страхом. Однако он быстро оставил эту мысль и сосредоточился на своем следующем шаге. Один из самых важных тактических уроков, которые молодой офицер должен был усвоить с самого начала, состоял в том, чтобы ни в коем случае не позволять противнику перехватить инициативу. Нельзя было давать противнику возможность заставить тебя реагировать так, как он ожидает. Сейчас противник хотел, чтобы Ренолдз и его солдаты сидели в окопах и не поднимали головы. Ну что же... Ренолдз внимательно осмотрел в бинокль атакующие танки, не обращая внимания на снаряды.
Немецкая артиллерия работала вслепую, основываясь только на безличных координатах оперативных карт. Теперь, когда разведывательный отряд противника был рассеян и бежал, у них скорее всего не было впереди корректировщиков огня, которые могли бы помочь артиллеристам сконцентрировать свою огневую мощь на позициях роты. Гаубицы продолжали вспахивать рощу, не особенно прицеливаясь и не сосредоточивая своего огня на каком-то конкретном месте. Конечно, слепой случай всегда мог сыграть с
