Незнакомец продолжал улыбаться.
– Конечно, нет, – он вдруг вытянулся по стойке 'смирно'. – Разрешите представиться – лейтенант Дитер Куртц из 3-й истребительной эскадрильи 'Люфтваффе'.
Немец? Удивление майора было теперь явно написано на его лице. Он никогда не встречался с...
– Я был в том МиГ-29, – продолжал немецкий летчик, – Восьмого июня, на германско-польской границе...
Понимание сверкнуло на лице и в глазах Войцика:
– Вы сражались с двумя нашими F-15. Я был в одном из них.
Немец кивнул.
– И вы меня сбили.
Воспоминание о той яростной схватке снова ожило в памяти майора. Ночной перехват неожиданно вылился в классический воздушный бой 'двое против двоих', в котором все маневры и виражи своей безукоризненной точностью и своевременностью напоминали ходы в шахматной партии двух чемпионов.
Та битва, однако, не отличалась скоротечностью. За каждым выпадом следовал контрвыпад, за каждой атакой – ответная атака. Это продолжалось до тех пор, пока Тэду в конце концов не посчастливилось выстрелом, произведенным почти наугад, поразить цель. Это была шестая победа, которая укрепила его репутацию полкового аса.
Тэд помнил, что, когда снаряды его скорострельной пушки достигли цели, немецкий МиГ рассыпался в темноте сотнями искр, а затем, лишившись одного крыла, сорвался в штопор и понесся к земле, объятый пламенем.
Все это время он не думал о пилоте вражеского истребителя, не чувствовал ничего, кроме мрачной радости победителя. Теперь он мысленно примерил это чувство к стоявшему перед ним незнакомцу.
Наконец он опомнился и предложил Куртцу стул. Усевшись напротив него, он спросил:
– Так вы катапультировались?
– Да, и при этом повредил спину, – немецкий пилот пошевелился, чтобы показать, в какой позе он сидел, когда сработал выстреливающий механизм, но поморщился от боли и быстро выпрямился.
Войцик понимающе кивнул. Он знал, что пилот непременно повреждал позвоночник, если во время катапультирования не сидел с абсолютно прямой спиной. Это была общая проблема, однако выбирать не приходилось. В противном случае от летчика оставалась лишь кровавая клякса на песке...
– К сожалению, я приземлился на польской территории. Там ваши солдаты нашли меня и отправили в госпиталь, где меня запихнули в чертовски большой гипсовый корсет. Как я понимаю, не только для того, чтобы помочь мне вылечиться, но и для того, чтобы держать меня подальше от хорошеньких полек- медсестер, – Куртц улыбнулся и взмахнул руками, как бы давая понять, что теперь он свободен. – Война закончилась, и я возвращаюсь домой, – он помолчал немного и продолжил: – Еще в госпитале я интересовался, кто меня сбил. Вполне естественное любопытство. Вообразите же мое удивление, когда им удалось отыскать эти сведения. Но я вовсе не был удивлен, когда узнал, что меня сбил отличный пилот – настоящий ас.
Тэд снова припомнил яростную схватку.
– Вы сами были очень хороши, – возразил он.
Немец наклонился вперед.
– Скажите, когда вы выстрелили из своей пушки – это был выстрел наудачу?
Тэд кивнул.
– Да. Когда вы совершали последний разворот, вы опустились чуть ниже, чем я ожидал, а я как раз шел вверх... – действуя совершенно неосознанно, майор взмахнул в воздухе прямыми ладонями, показывая положение двух истребителей относительно друг друга и приподнимая локти, обозначая движение.
– Я пытался заставить вас проскочить мимо цели, – перебил его Куртц. – Мои гасители скорости были открыты, а двигатель сбросил обороты.
– Я и проскочил, – признал Войцик. – Но только после этого выстрела наугад.
Он посмотрел на работу, оставленную на столе, затем на часы. Было всего два часа пополудни, но он так хотел узнать больше о той схватке в воздухе и о немецком пилоте, который был так похож на него самого. Внезапно поднявшись, Войцик взял со стола фуражку и предложил:
– Давайте выберемся отсюда и отправимся в офицерский клуб. Я угощаю!
Два пилота вышли из комнаты и пошли по улице, оживленно жестикулируя, 'Игл' и МиГ снова были в воздухе.
19 СЕНТЯБРЯ, БЕРЛИН
Его костюм был специально подобран, чтобы придать ему респектабельную 'банкирскую' внешность человека, не склонного к необдуманному риску. Единственным ярким пятном был модный галстук, однако чтобы справиться со всем этим, Вилли фон Силову потребовалась посторонняя помощь. Как и у большинства военных, его гражданские костюмы, как правило, не соответствовали последней моде, ибо надевались и носились крайне редко. И вот Вилли стоял в окружении быстро растущей толпы своих помощников, референтов и служащих, глядя на экран широкоформатного телевизора, укрепленного на стене танцевального зала.
Их 'бал победы' начался довольно рано, сразу после того как закрылись избирательные участки. Угощение, пиво, музыка помогли скрасить томительное ожидание. Несмотря на то, что Вилли хотел казаться уверенным, в глубине души он считал, что результаты выборов могут оказаться далеко не однозначными. Те же, кто его поддерживал и помогал ему, кто связал свое будущее с его восходящей звездой, ни в коей мере не сомневались в его победе.
