Маршал взял у майора документы и передал их Соловьеву.
– Это предварительный список старших и младших офицеров, которых мы считаем ненадежными.
Я хочу, чтобы вы организовали несколько выездных групп военного трибунала, готовых к немедленным действиям. Проинструктируйте людей, объясните, что я хочу, чтобы эти паразиты были с позором изгнаны из вооруженных сил. – Маршал скривился. – Я хочу, чтобы они бродили голодными по улицам, как живой пример для всех остальных, кто может забыть, что такое знать свое место.
Полковник снова кивнул, но на этот раз гораздо медленнее.
– Как прикажете, товарищ маршал.
– Очень хорошо, – Каминов выглядел удовлетворенным. – Вы свободны.
Соловьев отдал честь и направился к штабной машине, которая должна была отвезти его обратно в Министерство обороны. Он даже не взглянул в сторону солдат, поглощенных уборкой серых каменных ступеней Лобного места.
Оказавшись в своем кабинете, Соловьев быстро пробежал глазами по напечатанному через один интервал списку из фамилий, званий и табельных номеров. У большинства включенных туда офицеров была репутация людей независимых или же придерживающихся демократических взглядов. Другие же оказались там явно лишь потому, что их фамилии выглядели еврейскими, мусульманскими или просто нерусскими, хотя и непонятно почему.
Полковник поднял трубку, набрал номер из четырех цифр и подождал, пока звонок дойдет до цели.
– Говорит Соловьев.
Полковник прислушивался к голосу на другом конце провода, продолжая бегать глазами по списку. Наконец он кивнул.
– Да. Это началось. Как мы и ожидали.
Он положил трубку и еще несколько секунд просидел молча, прежде чем начать отдавать приказания, которые должны положить начало чистке, задуманной маршалом Каминовым.
Глава 7
Контрмеры
25 ОКТЯБРЯ, СПЕЦИАЛЬНЫЙ ВЫПУСК НОВОСТЕЙ 'ABC' 'КРИЗИС ЕВРОПЫ'
Зрители, переключившие свои телевизоры на вечерние программы новостей, увидели в тот день передаваемую второпях мешанину из коротких кадров хроники с драматическими событиями и приглушенных комментариев дикторов.
Действующие лица были знакомыми, но от того не менее устрашающими. Солдаты в темно-бордовых беретах и оливковой форме, с короткими автоматами наперевес, двигались по обе стороны широкой пустой улицы. По два человека в каждом взводе смотрели назад, остальные же пристально разглядывали дома вдоль улицы. Испуганные горожане, попадавшиеся на их пути, сначала замирали, удивленные и испуганные, а затем спешили убраться с дороги.
На какой-то момент все это показалось похожим на Белфаст, Сан-Сальвадор или любой другой город мира, постоянно раздираемый боями. Но затем камера отодвинулась назад, и глазам зрителей открылись каштаны и полные цветов сады, тянущиеся вдоль Елисейских полей. В отдалении маячила тяжелая каменная громада Триумфальной арки.
'Военное положение в Париже'.
На экране замелькали новые, еще более расплывчатые фигуры. Титры сообщали, что съемки производились в течение последней недели любительской камерой и прошли мимо немецкой цензуры. Нетрудно было понять, почему Берлин не хотел, чтобы эти кадры вышли в эфир.
По улицам Гамбурга на высокой скорости прямо на импровизированные баррикады и выкрикивающих что-то демонстрантов ехали броневики с солдатами. Когда машины были уже в нескольких метрах от баррикад, появились люди в масках и стали бросать в них бутылки с зажигательной смесью – 'коктейлем Молотова'. Бутылки падали на тротуар и взрывались клубами оранжевого пламени и черного дыма. Одна бутылка попала в башню 'Мардера' и взорвалась, разлив жидкое пламя по стальной поверхности машины. Из-за баррикад летели все новые и новые бутылки и гранаты. Машины, пройдя сквозь дым, стали наконец наезжать на баррикады.
Нескольких демонстрантов раздавило гусеницами, и они остались лежать, похожие на окровавленных тряпичных кукол. Крики ужаса и паники заглушали стаккато автоматных очередей. Ревели двигатели, бронемашины прокладывали себе путь через заграждения и ехали дальше, оставляя за собой безобразную картину смерти и разрушения: раненых и убитых демонстрантов, раздавленную мебель и автомобили.
'В Германии продолжаются жестокие уличные столкновения с бунтовщиками правого и левого направлений. Улицы и площади городов превратились в арены кровопролитных сражений'.
Мятежники Гамбурга исчезли с экрана, уступив место репортажу Российского государственного телевидения о еще одной казни на Красной площади в Москве.
'В России армия продолжает крепче сжимать свою мертвую хватку на горле повседневной жизни. Железнодорожный, воздушный транспорт и большая часть промышленности уже находятся под полным контролем армии. Остальные республики бывшего Советского Союза, включая Казахстан и Беларусь, предприняли аналогичные шаги. Украина, опасливо поглядывая на хаос, царящий на территории ближайших соседей, приводит вооруженные силы в состояние повышенной боевой готовности'.
На экране появилась карта. Больше половины территории Европы было окрашено красным цветом, обозначавшим страны, в которых было в той или иной форме введено 'временное' военное положение. Другим цветом отличались Италия и Испания, которые пока еще находились под гражданским правлением, в них в последние недели усилили пограничный контроль, боясь потока политических беженцев с территорий северных соседей.
Близилось к концу двадцатое столетие, а Европа пятилась все дальше и дальше назад, от яркого света будущего в свое жестокое и темное, полное распрей прошлое.
