– Понятно, – согласно кивнула дремофора. Так вот, Гриф…
– Да-да. Я слушаю.
– Тогда не перебивай. Ну…
– Хорошо, не буду.
– Гриф!
– Молчу-молчу…
– Не знаю даже, с чего и начать… – Реснички ее заходили вверх-вниз, словно крылышки бабочки. – Наверное, стоит с начала. Еще там, на поляне, ты очень мне понравился, Гриф.
Да у нее глаза горят жаждой! Сейчас же скушает заживо!
– Я много кому нравлюсь!
Только вот этого мне не хватало…
– Гриф! – обиженно взвилась она.
– Ладно, продолжай.
– Так вот… А теперь, когда я спасла твою жизнь, мне очень нужно, чтобы ты… спас мою.
– Не понял. – Просьба дремофоры меня удивила: я просто не мог себе представить, как и от чего мне необходимо ее спасать?
– Но это же так просто! – фыркнула она. Через два месяца меня не станет, Гриф. А мне еще очень хочется…
Ее губы оказались неожиданно близко к моим.
Я даже ахнуть не успел, когда она крепко по целовала меня. И я… я ответил на ее поцелуй!
Потом она забралась на кровать с ногами и начала стаскивать с меня рубаху.
А потом…
Прости меня, Лин…
Мы отправились в путь ранним утром. Взамен подаренного троллем воронна, синебородый Михба любезно предоставил Свэну коротконогую, но очень быструю голопату. Мне он тоже предлагал поменять моего Кержа, но я, стыдясь еще за прошлую продажу, отказался. Бэги, набитые щедрой рукой Кленны, очень сильно кренили назад, поэтому пришлось переложить часть провизии в седельные сумки, чтобы не сверзиться с лошади.
О бурной ночи напоминала только небольшая, приятная усталость да смущенные, но в то же время подобострастные взгляды Кленны. Она, видно, понимала, что спьяну натворила лишнего, но это лишнее ей очень понравилось… Хотя не мне судить, каков я в подобных делах, а девушкам, имевшим счастье оказаться со мной рядом.
Прощались мы, словно навсегда: объятья, поцелуи. Но, наверное, это и правильно: с первым зимним днем Михба и Кленна снова станут обычными деревьями. И только через двенадцать лет они смогут вернуть себе человеческое обличие, но – всего на три месяца. Такова участь дремофоров.
Кобольд то и дело оглядывался назад, махал провожатым рукой. Мне это в скором времени надоело, и я велел ему успокоиться и смотреть вперед, на дорогу, а не в вырез кленниного платья. Свинкер тут же обиделся, но больше не оборачивался. На душе стало чуть полегче.
Хрофт, как хорошо, что не надо объяснять ему царящую в душе тоску, которая зовет обратно, к красавице Кленне, к мудрому Михбе! Дремофора, конечно, понравилась мне, но то, что произошло ночью, я считаю не более, чем дружеским жестом за спасение. Да и три месяца – срок очень небольшой, и она сама ко мне пристала, а не я ее за шкирку в постель тянул… В общем, использовала меня, гадость лесная, и даже спасибо не сказала! Жалко, Лин здесь нет. Уж она бы задала ей жару!..
– Мастер Гриф, – тихо позвал меня кобольд.
– Что такое, Свэн? – мрачно буркнул я: как-то не очень приятно ощущать себя вещью – попользовались и выкинули! – Кто-то украл у тебя ту горстку желудей, что ты вечно прячешь в правом кармане?
– Нет, – смутился степняк. – Просто мы у тракта.
Я немного удивился подобной нашей прыти, однако загадочные слова Михбы: «Успеешь! По можем!» расставили все по местам. Да уж: иметь в друзьях магов, способных сокращать дорогу, бесценное сокровище!
Пусть они и не сказали нам, кто послал гончих, но, похоже, они и сами этих нанимателей не знают.
– Скоро Степь? – спросил я, щурясь на медленно вырастающее из горизонта солнце.
– Не очень. Дня два-три, – сказал кобольд, чуть помедлив.
– Тогда не будем зря прохлаждаться. – Я дал Кержу шенкеля. Тот обиженно заржал, однако послушно двинул на большак. – у нас не так много времени. Ты ведь помнишь, что я тебе говорил?
Кобольд кивнул и, почесав пятак, тронул коня следом.
Ступенька… другая…
Хромой медленно, растягивая каждый шаг, поднимался наверх. Сам наемник воображал, будто бы лестница стелется ему под ноги ковром, а он упрямо выбивает в этом «ковре» ступеньки.
Третья… четвертая…
Снова смотреть в противные, напоминающие крысиные, сухонькие лица генерала и Магистра. Снова
