Усадив Валентина у тонкого вяза метрах в пяти от погоста, вампир еще раз огляделся вокруг. Может, Константин лежит где-то раненый, и ему требуется помощь? Или убили Вестника – чем черт не шутит…
Но не провалился же он сквозь землю?!
Однако тела нигде не было.
За оградой что-то лежало. Это что-то весьма привлекло внимание шулера, и он даже перелез через ограду, чтобы получше разглядеть находку.
Это что-то оказалось костями. Свежими.
Пижон, конечно, не являлся большим знатоком человеческих остовов, но на костях осталось мясо, а наглых ворон, очень любящих его жрать, поблизости не было.
Значит, это либо останки неизвестного селянина, решившего в столь мерзкую погоду навестить похороненных на погосте родичей и не сумевшего сбежать от поднявшихся зомби… Либо это все, что осталось от Слезного Листа, что более вероятно.
Но кто же мог сделать подобное? И жезл – его нигде нет. Забрали? Но зомби не воры и не грабители. Да и разве с обычными зомби опытный мастер-некромант не совладал бы? Молодость и горячность Пижон в расчет не брал: многие поговаривали, что Вестники Смерти не старятся. Константин мог быть старше шулера на сто, двести, триста, а может, всего на пять лет – не имело смысла гадать.
В общем, заключил Пижон, лучше всего, если существо или существа, убившие некроманта и укравшие его жезл, сейчас уже далеко отсюда. Встречаться с ними вампир не желал и очень надеялся, что страшная кончина его минет.
– Прикинь, Вал, – картежник перемахнул через ограду и пошел к оставленному у вяза спутнику, – твари какие-то некроманта нашего сгрызли – одни кости остались!
Ангел ничего не ответил. Даже головы не повернул.
– Вал? – встревожился вампир и бегом бросился к другу.
Нет, ангел не умер – всего лишь потерял сознание. Но кто знает, вернется ли он в него?
В любом случае трясти Странника было опасно: помрет еще скорее.
Подумав немного, Пижон полез в мешок Валентина и выудил оттуда сверток с глазом фрогула. Если самка все еще чувствует муженька, надо увести ее от ангела и, по возможности, прикончить. Конечно, бросать раненого друга возле беспокойного погоста – не самое лучшее решение. Но тут станет слишком жарко, если фрогулша найдет убийц мужа.
Вложив в здоровую руку Валентина спертый у Лесси нож (так, на всякий случай), вампир взял мешок, арбалет и побежал к лесу.
Странник остался наедине с самим собой.
Летящее в сторону леса воронье, обеспокоенное лицо Пижона, кладбище – все это пропало. Да так неожиданно, что Валентин и глазом не успел моргнуть, как очутился совсем в другом месте.
Все вокруг было белым. Абсолютно. Настолько чистым, что нельзя было увидеть стены, потолок, пол… Впрочем, искать пол не было нужды: ангел на нем лежал.
– Встань, Небесный Странник! – велел властный голос.
Валентин поднял голову, однако никого не увидел. Проклиная надоевшую рану, встал. Пока не видишь противника, который, судя по всему, о тебе прекрасно осведомлен, лучше следовать его приказам.
– Подойди! – сказал тот же голос.
Вал криво усмехнулся: а невидимый «повелитель», похоже, большой шутник.
– Куда?
– Ко мне, – последовал ответ.
Нет, это, конечно, хорошее пояснение. Вот только где стоит говорящий и есть ли он вообще в комнате? Может, это и вовсе – сон?
– Нет, Странник, это не сон.
В трех шагах от Валентина неожиданно появилось небольпюе облако клубящегося пара. Оно висело в метре от пола и имело очень странный сероватый оттенок. Словно маленькое пушистое облачко, страшно желающее стать грозовым.
– Так лучше? – осведомился голос.
Теперь стало ясно, что он исходит из облака.
– Да, – подтвердил Валентин. – Как ты… вы… это сделали?
– Ты. На «вы» не люблю. А сделал я очень просто: всего-навсего немного изменил цвет. Это очень несложно, – усмехнулось облако. – Как с балахоном твоим: был белый – стал серый.
– Забавно, – натянуто улыбнулся ангел. – Может, объяснишь, кто… или что ты?
– Легко, – не стал возражать голос. – Я – Дух Всего Сущего. Можно сказать, Великий Демиург, создавший Астрат и следящий за ним с самого рождения.
– Действительно? – удивился ангел. – А Бог тогда на что?
– Бога нет, Валентин. Ему здесь просто нет места. Так же, как и Дьяволу. Хотя многие все еще… верят…
– Почти все.
